«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба

1 июля Г. С. Люшков вместе с начальником 2-го отделения Секретного отдела ГПУ УССР С. М. Долинским-Глазбергом направляют в Конотоп указание об оперативной разработке «контр-революционеров»[519]. В тот же день Занченко, рассмотрев «агентурный материал об организации кулачества и антисоветского элемента, имеющих цель – борьбу с существующим строем», постановил начать агентурную разработку, дав ей кличку «Весна». Врид. дела начальника 1-го (секретного) отделения Гутман и Врид. дела начальника окротдела ГПУ Феденюк с этим согласились[520].

Для расширения следствия в Конотоп был командирован старший уполномоченный Секретного отдела ГПУ УССР М. А. Каган, который уже 27 июля вместе с Феденюком утвердил план операции по аресту лиц, подозреваемых в рамках агентурной разработки «Весна»[521]. Первые аресты прошли не совсем удачно: основной подозреваемый, Я. В. Шкорбат, вместе с сыновьями сумел уйти от группы захвата, возглавляемой Гутманом. Судьба этих людей, кстати, не установлена и поныне. Это исчезновение не смутило чекистов. 31 июля Феденюк и Каган закрыли агентурную разработку «Весна» и начали следствие по делу под тем же названием [522].

С первых допросов арестованных «подпольная организация» начала увеличиваться подобно надувному шарику. В нее чекисты зачисляли все новых и новых участников. А тут еще и председатель ОГПУ СССР В. Р. Менжинский в своем оперативном приказе от 9 августа 1930 г. напомнил подчиненным о необходимости усиления борьбы со шпионажем, контрреволюционными и антисоветскими проявлениями в РККА, отметив, что ряд «кулацко-белогвардейских и бандитско-повстанческих контрреволюционных организаций за последний период времени, стремившихся установить связи в Красной Армии в целях получения реальной поддержки и оружия в момент восстания», и часть «старых специалистов», стали на «путь прямого вредительства и контрреволюционной работы»[523].

В контексте этого приказа и стали разрабатывать сотрудники ГПУ УССР членов «конотопской организации», связывая их с бывшими царскими офицерами. Значительная роль в этом деле принадлежала Генриху Люшкову. В его аттестации отмечалось: «Личные выезды в районы, руководство агентурой, результативные допросы ряда крупных обвиняемых во многом способствовали развитию дела, причем т. Люшков сумел взять нужные темпы в работе»[524]. В конце концов получилась «Контрреволюционная организация “Левобережный штаб повстанческих войск освобождения Украины” (Борзненский центр). Обвинительное заключение по делу 14 января 1931 г. составил Г. С. Люшков, а утвердил И. М. Леплевский[525]. 17 января 1931 г. судебная тройка при Коллегии ГПУ УССР приговорила 12 руководителей этой организации к расстрелу[526].

Одним из расстрелянных был уроженец Борзны бывший прапорщик Г. Т. Обмач, проживавший в Киеве. Уже 17 сентября 1930 г. на допросе, проведенном уполномоченным Секретного отдела ГПУ УССР Южным, он дал показания о связи «борзненского центра» с «киевской организацией», действующей еще с 1924 г.[527] Подобные показания дали и другие арестованные.

Остальное оказалось делом техники, тем более что у чекистов был очень достойный кандидат в руководители «киевской организации» – главный военрук гражданских вузов Киева В. А. Ольдерогге. Генерал-майор царской армии, вступивший добровольно в РККА в марте 1918 г., командующий армиями Восточного фронта в 1919 г., награжденный орденом Красного Знамени за разгром войск адмирала А. В. Колчака, агентурно разрабатывался чекистами с 1924 г. Начальник Киевского оперсектора ГПУ В. Т. Иванов и начальник особого отделения Киевского оперсектора ГПУ Г. Б. Загорский принялись за работу с новыми силами. О том, каким образом они и их подчиненные добивались признательных показаний от военспецов о киевском филиале «Всесоюзной военно-офицерской организации», последние позднее вспоминали так.

Бывший начальник боепитания артшколы Ф. Т. Пшеничный: «Не давали есть по трое суток, такое же количество суток меня заставляли стоять, как в строю по команде “смирно”, били морду, имитировали расстрел, подготавливали к повешению, подготавливали к битью шомполами, когда обессилел и не мог стоять, дали подпорки, но заставляли стоять, после чего сразу шесть следователей в конвейерной системе стали меня допрашивать» [528].

Бывший преподаватель института обмена и распределения А. Н. Козлов: «Меня били и очень сильно курсанты Киевской школы милиции, во время допросов держали по целым дням на стуле, доводя до полнейшего изнемогания и упадка сил, поддерживали одним лишь чаем, а если кто и засыпал на длительных допросах, то спать не давали и будили»[529]. На глазах А. Н. Козлова киевские чекисты выдергивали у арестованных священников из бороды по одной волосинке, причиняя тем боль и страдания.