«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба

5 декабря 1930 г. заместитель председателя ОГПУ СССР Г. Г. Ягода и начальник Секретно-оперативного управления ОГПУ СССР Е. Г. Евдокимов разослали во все Полномочные представительства ОГПУ «Ориентировку по ликвидируемой ГПУ УССР шпионско-диверсионной повстанческой организации II отдела польского Главного штаба. Дело “Весна”». В ориентировке сообщалось, что ГПУ УССР раскрыта и в настоящее время ликвидируется крупнейшая всеукраинская организация, созданная поляками для подготовки всеукраинского вооруженного восстания. Организация, охватывавшая значительную часть территории бывших округов УССР (Винницкий, Днепропетровский, Запорожский, Каменец-Подольский, Киевский, Конотопский, Криворожский, Мариупольский, Могилев-Подольский, Нежинский, Полтавский, Прилуцкий, Роменский, Харьковский, Черкасский, Черниговский, Шепетовский), города – Харьков, Одессу, Киев, восстановила связи за пределами УССР (Северо-Кавказский край, Закавказье, Центрально-Черноземная и Западные области, Белоруссию, Москву и Ленинград). Конкретная работа шла по линии шпионажа, создания диверсионных ячеек и организации боевых повстанческих отрядов. На день издания приказа «арестовано непосредственных членов организации и по их связям до 3 400 человек» [540].

15 февраля 1931 г. В. А. Балицкий направил телеграмму И. В. Сталину с изложением показаний арестованного начальника 1-го отделения и помощника начальника штаба Украинского военного округа С. С. Ивановского о деятельности «харьковской военной контрреволюционной организации», готовившей захват Харькова, под непосредственным руководством «Московского центра»[541].

Малоисследованным остается вопрос о реакции высшего руководства РККА на арест военных специалистов. В своих воспоминаниях жена тогдашнего заместителя командующего войсками УВО И. Н. Дубового, Н. Д. Чередник-Дубовая, отмечает, что Балицкий ознакомил Иону Якира и Ивана Дубового с показаниями некоторых арестованных, но те не поверили. Причем командующий УВО говорил жене своего заместителя: «Балицкий настаивает на своем. Выход один – ехать в Москву и просить разобраться во всем подробно и объективно. Большая драка будет с Балицким, большая!»[542]

30 декабря 1930 г. Якира и Дубового вызвали в Москву. Скорее всего поездка командующего войсками УВО и его заместителя в Москву была вызвана проверкой показаний на М. Н. Тухачевского. Это следует из заявления И. В. Сталина на Военном совете при наркоме обороны в июне 1937 г.: «Мы обратились к т. т. Дубовому, Якиру и Гамарнику. Правильно ли, что надо арестовать Тухачевского, как врага. Все трое сказали нет, это должно быть какое-нибудь недоразумение, неправильно. Мы очную ставку сделали и решили это дело зачеркнуть»[543].

Пытался И. Э. Якир спасти и начальника 1-го отделения и помощника начальника штаба УВО С. С. Ивановского. В обвинительном заключении, составленном начальником 7-го отделения Особого отдела УВО и ГПУ УССР М. С. Ямницким и начальником следгруппы и помощником начальника того же отдела В. П. Карелиным, предусматривалось расстрел заменить 10 годами тюрьмы. На этом документе В. А. Балицкий 3 мая 1931 г. написал: «Утверждаю. Ввиду искреннего раскаяния и настоятельной просьбы Комвойск УВО передать для использования (в тюрьме) на спецработе – 10 лет (десять) к[онц]л[агеря]»[544]. «Спецработа в тюрьме» предусматривала агентурное сотрудничество с ОГПУ. Таким образом, председатель ГПУ УССР «открытым текстом» сообщил своему начальству, а скорее всего напомнил, о заслугах С. С. Ивановского в помощи следствию.

Почти аналогичной была ситуация и с еще одним арестованным – помощником начальника штаба УВО С. Г. Бежановым – бывшим полковником генерального штаба, награжденным орденом Красного Знамени «за разгром банд» Бакича, Унгерна и Дитерихса. Правда, в обвинительном заключении предлагался просто расстрел. Но военный прокурор УВО поставил свою резолюцию – расстрел заменить заключением в концлагеря на 10 лет. 3 мая 1931 г. Балицкий утвердил документ, поддержал прокурора УВО и «ввиду искреннего раскаяния» Бежанова и «настоятельной просьбы» И. Э. Якира согласился с предложением прокурора УВО, а также передать Бежанова для использования в качестве «консультанта по спецвопросам»[545].

Отметим, что в отдельных ситуациах и без чьих-либо просьб Балицкий предлагал заменять расстрел 10 годами концлагерей. Так было с командиром 30-й Иркутской стрелковой дивизии П. П. Мясоедовым [546] и бывшим начальником штаба этой же дивизии М. М. Катанским[547].