«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба

Не успел Кацнельсон обосноваться в своей харьковской квартире по улице Кооперативной, дом 22, как председатель ЦКК ВКП(б) и нарком Рабоче-крестьянской инспекции СССР Я. Э. Рудзутак получил письмо от сотрудников типографии ОГПУ. Они сообщали «о безобразиях, граничащих с преступлениями», упоминали, в частности, страсть З. Б. Кацнельсона к проституткам[656]. Вот такого начальника обрел Харьковский областной отдел ГПУ.

10 марта 1933 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление: «Предоставить право рассмотрения дел по повстанчеству и контрреволюции на Украине с применением высшей меры социальной защиты тройке в составе тт. Балицкого, Карлсона, Леплевского»[657]. Вместе с Павлом Постышевым Балицкий объехал голодающие районы Украины и применял на местах решительные и жесткие меры для добывания зерна. Это позволило ему со временем говорить, что его вместе с Постышевым прислали спасать Украину, которую Косиор с Реденсом довели до гибели[658].

О том, как именно осуществлялось «спасение», председатель ГПУ УССР рассказал в своем выступлении на второй Донецкой областной партконференции в январе 1934 г. Там Балицкий заявил, что ликвидация прорыва в сельском хозяйстве УССР заставила «очистить совхозы и колхозы от чужих и вражеских нам элементов и пересмотреть руководящие районные кадры». За десять месяцев 1933 г. было заменено «более крепкими работниками» 237 секретарей районных партийных комитетов, 249 председателей райисполкомов, 158 председателей районных контрольных комиссий[659]. Лишь в декабре 1933 г. и в январе 1934 г. в колхозах Украины ликвидировано 85 так называемых контрреволюционных кулаческих группировок, вследствие чего репрессировано около 400 лиц, преимущественно руководящих работников [660].

Однако Всеволод Балицкий не сказал о другом – о том, что одной из главных задач председателя ГПУ УССР на то время было сохранение втайне самого факта существования голода и его фатальных последствий. Так, например, в постановлении Политбюро ЦК КП(б)У от 13 марта 1933 г. подобное поручение специально было дано ему относительно села Старошведское: власть опасалась, что сведения о голоде в этом селе могут попасть за границу[661].

Большевики никогда не признавали своих ошибок. И в ситуации с созданным ими искусственным голодом было решено списать все на «скрытых врагов» и «украинских буржуазных националистов». Именно по этому сценарию в Украине разворачивалась грандиозная антиукраинская акция. Усилив политический террор, голодом сталинское руководство решило свернуть политику «украинизации». Это была решающая фаза усмирения «украинизированной» самими большевиками Украины, ликвидация того «националистического» потенциала, который, по замыслу организаторов Голодомора, уже никогда не должен был после этого возродиться.

В разгар голода Всеволод Балицкий проявлял постоянную заботу о работниках своего ведомства. В апреле 1933 г. он, в частности, пишет Станиславу Косиору докладную записку, где сообщает, что «с целью создания собственной продовольственной базы для улучшения бытовых условий работников ГПУ и милиции при областных отделах… существуют подсобные хозяйства» и обращается с просьбой предоставить им семенную помощь (3,5 ц овса, 1,8 ц ячменя и т. п.)[662]. В одном томе Характерно примечание Балицкого: «В случае положительного решения ЦК вопрос будет мной согласован в Москве»[663]. Резолюция Косиора была такой: «Поддержать перед ЦК ВКП(б) просьбу ГПУ УССР об отпуске подсобным хозяйствам и совхозам семенной помощи»[664]. И следующей весной, через год, Политбюро ЦК КП(б)У будет помогать ГПУ. По решению от 23 апреля 1934 г. для совхозов ГПУ на пересев вымерзших озимых из республиканского фонда было отпущено: проса – 900 пудов, гречки – 600, кукурузы -300, подсолнечника – 120 пудов.

Голод 1932–1933 гг. и события, связанные с этой трагедией, вызвали новую волну репрессивных акций. Однако роль и место ГПУ в этих акциях не проанализированы комплексно до сих пор, хотя немало аспектов проблемы нуждаются в изучении. Например, докладные записки и информация ГПУ-НКВД – своего рода «фотография» реальной ситуации. Сохранилось немало чрезвычайно выразительных документов 1934–1935 гг., отражающих последствия того, что переживала Украина во время Голодомора. Так, в одной из справок (датированной маем 1934) о негативных настроениях крестьян из писем, которые поступают из села в Красную Армию, читаем: «По вопросам работы колхозов и экономическому положению колхозников преобладают сообщения о недостатках хлеба на селе, опухании, смертности и случаях самоубийств на почве голода. Пишущие в ряде случаев просят красноармейцев оказать помощь присылкой продуктов.

«На сегодняшний день в нашем колхозе вся работа стоит, потому что народ голодный и опухший и умирает. Многие побросали хаты и уехали. Мать больна, приезжай, иначе ты ее не увидишь. Если бы было, что кушать, то может еще пожила бы» (Лебедин, Харьковской области).