Гильотина в подарок

Так продолжалось до последнего дня. Ее день рождения я решил обставить как можно шикарней. Я сдал большой заказ, и у меня появились деньги. Я пригласил Констанцию в дорогой итальянский ресторан. Условились встретиться в половине восьмого вечера, как всегда, у Пушкина. Я прождал ее два часа. Звонить в тот вечер ей не стал. Она могла просто забыть про меня и уйти куда-нибудь. Это вполне в ее духе. Тем более накануне мы с ней повздорили. В тот день она собиралась встретиться с фотографом. Решила взяться за старое. Я отговаривал. Бесполезно… Короче, деньги, которые я хотел истратить на ресторан, пошли на похороны. – Молодой человек вздохнул и добавил: – А друзей у Констанции, несмотря на все эти шумные тусовки, не оказалось вовсе. На похоронах никого не было…

Грабец замолчал, опустив голову. Следователь выдержал паузу и приступил к допросу.

– Вы говорили, что Констанция в последнее время много работала. Чем она занималась, кроме журналистики?

– Я ведь сказал – собралась продать несколько своих порнографических снимков. Ей позвонил фотограф из какого-то журнала, и она сразу ухватилась за это.

– Они должны были встретиться в тот роковой день? Я правильно вас понял?

– Правильно.

– Где и в котором часу?

– Этого она мне не сказала. Я тоже об этом думал. Но посудите сами, зачем фотографу ее убивать? Ему, наоборот, нужна живая модель, а не мертвая. Если с целью ограбить, то брать у нее было нечего. Констанция снова оказалась на мели. Правда, в понедельник ей обещали крупную сумму, но до понедельника надо было еще дожить.

– Что это за сумма? Гонорар?

– Да, – неохотно признался Грабец. По его тону было понятно, что он сболтнул лишнее.

– Вы сказали, крупная сумма? Значит, это не журнальный гонорар?

– Нет.

– Что же это за деньги?

– Я не могу вам сказать. Констанция случайно мне проговорилась. И просила хранить в тайне.

– Хорошо. Я вам помогу.

Еремин снова выдержал паузу и снова закурил.

– Лазарчук выполняла заказ для одного издательства. Так?

– Да, – с трудом произнес художник.

– Название этого издательства?

– Я не могу…

– Послушайте, Вячеслав Семенович, вы сами только что сказали, что хотите узнать убийцу.

– Как это связано?

– Напрямую, черт возьми! А Констанции уже ничто не повредит!

– Да, вы правы.

Когда с уст молодого человека слетело название, следователь посмотрел на Полежаева. Писатель незаметно подмигнул, что означало: да, можно верить, в этом издательстве такое вполне вероятно.

Еремин не мог не признать, что день начался удачно, но клиента отпускать не торопился.

– Теперь я попрошу вас вспомнить вечер двадцать пятого августа. Это прошлый понедельник.

– Прекрасно помню.

– Меня интересует время примерно с семи до десяти вечера.

– Я был с Констанцией.

– Вы ходили в кино?

– Нет. Зачем? – не понял Грабец. – И у нее, и у меня есть видеомагнитофон.

– Просто некоторые предпочитают большой экран, – пояснил сыщик.

– Мы не относились к этим некоторым. Сидели у нее в Кузьминках. Здорово поругались. Она предложила сыграть в карты. Когда не было денег на казино, у нее начиналось нечто вроде наркотической ломки. Я отказался играть. Она взяла колоду и принялась имитировать «блэк-джек» с невидимым крупье. Мне стало противно. Я сказал: «Такое чувство, что ты мастурбируешь». Констанция взорвалась. Я ушел.

– Скажите, она никогда в разговорах не упоминала девушку по имени Патрисия Фабр?

– У нее было много приятелей и приятельниц среди так называемых московских французов. Она участвовала в их тусовках. Но меня это не касалось. Ни о ком конкретно она не рассказывала.

– А эту женщину вам когда-нибудь доводилось видеть?

Еремин протянул ему фотографию Марии Степановны Саниной.

– Первый раз вижу.

– Вы говорили, что Констанция была равнодушна к мужчинам. А к женщинам?

– Во всяком случае я ничего об этом не знаю.

– И последний вопрос, – объявил следователь. – В холодильнике у Констанции стоял торт, явно сделанный на заказ, с надписью «Моя любовь – моя Бастилия!» Что вы скажете по этому поводу?

– Дурацкая надпись, вот что скажу. Вряд ли Констанция могла заказать такой торт. У нее был вкус, и она не выносила пошлости. К тому же не было денег на дорогой торт. И она не ждала гостей. Мы собирались отметить в ресторане.

– Тогда очень странно. Как он оказался в ее холодильнике?

– Действительно странно, – согласился Грабец. – Вы меня удивили. Следователь в МУРе ничего не говорил про торт.

– Может, ей преподнесли его в подарок?

– Но при чем здесь эта надпись? – недоумевал молодой человек. – Констанция, Бастилия, любовь – три несовместимых понятия.

На этой фразе художник откланялся.

* * *

– Что скажешь? – обратился к писателю Еремин.

– Любопытная деталь выплыла.

– И не одна. Мы, например, уже точно знаем, что Констанция Лазарчук не имеет никакого отношения к шайке убийц. Чего, прости, не могу сказать о твоей невесте.

– Это еще надо доказать.

– Согласен. Уверен также, что Констанция не имела понятия ни о каком Шведенко и ни о какой Саниной. Поденщики не были представлены друг другу. А тебя опять же разыграла твоя невеста.