Гималайские маки (СИ)

Хотелось грозно, но получилось как-то жалко и тихо, что, кажется, еще больше раззадорило Тао. Он почувствовал, что нашел слабое место — и теперь думал, что поддел Маку Албарн на крючок.

— Что? Неприятно слышать правду? — он взял тонкую прядь ее волос и начал их наматывать на палец, продолжив свой монолог-измывательство. — Дай-ка угадаю. Ты уже напридумывала себе, что единственная и неповторимая для него? Конечно. Ты ведь бывшая повелительница Соула Итера. Важность-то какая! Решила, что стоило только появиться здесь, как он сразу побежит к тебе, забыв про остальных? Плохие мальчики, Мака Албарн, исправляются после встречи с принцессами только в сказках.

— Хватит! — зашипела Мака и дернулась, чтобы освободить волосы. Обязательно бы выдернула их руками из пальцев китайца, да только в них были босоножки.

— А может, все Косы Смерти любят разнообразие? Слышал, твой папочка тоже любитель поразвлечься… Смирись. Ты не единственная. И ваши милые обжимашки с Итером в темноте у стены, пока вас никто не видит, совершенно ничего для него не значат, потому что к себе в комнату он привел другую. — Тао вдруг весело расхохотался, запрокинув голову: — Ты, видимо, сегодня была на разогреве, Мака Албарн.

Мака, еле сдерживаясь, отодвинулась и сделала попытку обойти китайца:

— Дай пройти, Тао.

Он шагнул в сторону и снова преградил ей путь. Взяв рыбку на крючок, решил, что ей не хватит воли сопротивляться. Еще немного дожать, и Мака окажется в его полной власти. Безвольная. Опустошенная. Смирившаяся.

— Не люблю, когда девушки расстроены. Пойдем ко мне. Я тебя утешу и обласкаю.

— Нет, — слезы больше не текли, а кафель начал вытягивать тепло уже из щиколоток.

— Ой, только не строй из себя недотрогу. Я же видел, как Итер тебя лапал и ты была не против… Так что хватит ломаться и набивать себе цену.

Мака действительно была на грани, поэтому когда пальцы Тао властно обхватили ее подбородок и сжали, а он начал склоняться к ней с мерзкой улыбкой победителя, со злостью выдохнула:

— Достал уже!

А потом с размаху зарядила китайцу босоножкой по башке. Да так сильно и от души, что его повело в сторону от удара. Он ошалело захлопал глазами, еще до конца не осознавая только что произошедшее. Возможно, его приемы и работали на других девушках-тибетках, но Маку Албарн этот треп только бесил, а прикосновения и подавно.

— Горячая сучка… — пробормотал китаец с усмешкой, потирая ушиб и снова потянул руку вперед.

Значит, не понял с первого раза. Ох зря. Не то чтобы Маке уж сильно досадил этот Тао, скорей он просто попался ей под руку, но всю злость на себя, всю обиду и плохое настроение она выместила на нем при помощи еще нескольких весомых ударов босоножками по голове и телу. От души. Не сдерживая свои силы. Наверняка следы от каблуков синими пятнами с неделю будут напоминать этому идиоту, что не стоило связываться с Макой Албарн, когда у той не задался вечер.

Показавшийся в конце коридора Кид удивленно уставился на разошедшуюся Маку и вжавшегося в стену Тао, а затем поспешил подруге на помощь.

— Тебе помочь? — на всякий случай спросил он, подозрительно поглядывая через плечо повелительницы на молодого человека у стены. Выглядел тот жалко. Без своей компании Тао оказался не таким уж и крутым парнем.

— Уже нет. — Мака улыбнулась как можно более непринужденно и сама же поняла, как до безобразия вымученно, должно быть, выглядит ее улыбка, но другой у нее пока не нашлось. — Кид, пойдем прогуляемся по городу, если ты не занят.

Кид галантно решил сделать вид, что не замечает ее покрасневших глаз и фальши, поэтому просто согласно кивнул:

— Почему бы и нет… — Он снова покосился на Тао: не вздумает ли тот что-нибудь выкинуть в отместку. — Только скажи, ты Спирита или Джоан тут нигде случайно не видела?

— Нет, — отрицательно мотнула головой Мака. — Разве они не в банкетном зале?

— В том-то и дело, что уже нет… — отчего-то нервно вздохнул Шинигами-младший.

========== Глава 45. Личные вопросы ==========

Город Лхаса, воскресенье, 8:01 a.m.

Холодный утренний ветер трепал волосы, забирался под шерстяной кардиган (естественно, черный) и норовил при каждом порыве сбить с ноющих после ночной прогулки ног. Кид чувствовал себя так, будто его только что пропустили через гигантскую мясорубку и превратили в фарш из мяса, костей и сумбурных мыслей. Глаза слипались и отчаянно хотелось спать.