Гималайские маки (СИ)

Вот бы знать, сколько мучительных минут она тогда провела в темноте и тишине спящего дома, если сложить все поздние вечера, когда повелительница медлила, вот так же прижавшись лбом к стене у комнаты своего оружия. Трусиха. Потому что так ни разу и не смогла найти в себе храбрости переступить порог, чтобы просто молча лечь рядом, прижаться и обнять. Без слов дать понять своему напарнику: что бы ни происходило между ними днем, как бы больно и провально ни было на тренировках — она ни о чем не жалеет, они по-прежнему вместе и смогут найти решение. Она верит в Соула, верит Соулу и полностью его поддерживает. Ведь поддержка — единственное, в чем они оба тогда нуждались больше всего остального. И хотя Соул никогда не запирал дверь в спальню на защелку так же, как и она, но в те дни их агонии каждый вечер оставлял узкий зазор. Он ждал. Каждый вечер в течение трех месяцев давал Маке знать, что хочет от нее первого шага. Не торопит, ждет, когда она окончательно сможет разобраться в себе и понять — по-прежнему ли готова быть к Соулу ближе, нежели просто друг и повелительница после их фиаско с резонансом душ.

Папа считал трусом Соула Итера, но Мака знала — это она трусиха. Это она и только она своим бездействием, своей незрелостью, неготовностью к ответственности отношений вынудила Соула уехать. Своей чертовой скромностью, воспитанием… пассивностью в конце концов обязана тем, что осталась в итоге одна. Потому что, черт возьми, Соул тогда сделал все, чтобы добиться ее, а она не сделала ничего, чтобы дать ему понять, насколько он для нее важен… Даже «люблю» вслух ему ни разу не сказала…

Мака открыла глаза, глубоко вздохнула и потянулась к ручке, когда вдруг почувствовала, что в комнате за дверью есть еще одна душа. Судя по всему, девушка…

Просто подруга или же…

Вот же дуреха! Почему раньше не подумала об этом? Почему осознала только сейчас, что Соул может с кем-то встречаться? Наверняка у него на Тибете есть девушка. Скорей было бы удивительно, если бы ее не оказалось. С чего она вообще решила, что он по-прежнему в нее влюблен? Из-за их резонанса душ? Только отсутствие резонанса говорит лишь о том, что их обоих влечет друг другу.

Разве Соул сказал ей за эту неделю хоть что-то о своих чувствах? Ничего подобного. Наоборот, все это время держался на расстоянии. Это она первая лезла целоваться в проулке, тянулась к нему рукой через Кида-яка, даже сегодня не позволила ему уйти из своей комнаты. Это она, будучи связанной отношениями, вела себя распущенно. Нечестно по отношению к Джо, нечестно по отношению к Соулу. Вот же глупая дура! Опять сама виновата во всем произошедшем…

Повелительница резко выдохнула, повесила пиджак на дверную ручку и отвернулась. Хотелось бежать отсюда как можно дальше, но Мака почему-то первым делом с горечью скинула с себя ненавистные босоножки. Будто в них крылся корень всех ее печалей и бед. Может, босым ступням на холодном полу и стало легче, но унять шторм внутри не помогло ни капли.

— Дура! — со злостью пробормотала она себе, а потом с удивлением посмотрела на каплю, упавшую на руку, и только сейчас поняла, что плачет.

Она с ожесточением вытерла мокрый след со щек рукавом, но помогло мало: слезы продолжали течь из глаз и никак не желали прекращаться. Схватив босоножки, Мака быстро направилась прочь от комнаты Соула. Босые ступни неуместно смешно шлепали по потертой плитке. Правда, Маке было не до смеха.

Рука преградила ей путь так внезапно, что девушка врезалась в нее и только потом остановилась и недоуменно подняла голову, чтобы понять, кому и что от нее понадобилось. Белозубая улыбка Тао сквозь мутную пелену слез сверкала жемчугом, а его недобрые сощуренные глаза сияли злорадной насмешкой. Правда, он тут же совладал с собой и нацепил на лицо маску удивленной печали:

— Почему моя принцесса плачет? — правдоподобно участливо спросил он и с сожалением покачал головой. — Так обидно, что не позвали порезвиться в кровати?

Значит, видел, где она только что стояла и, наверное, знал, кто зашел в комнату до нее. Из уст молодого человека слова почему-то казались вульгарнее, чем были на самом деле. Словно он сказал что-то нецензурное и уничтожительное. А может, это Маке стало неприятно вне зависимости от подбора слов, потому что в чем-то, наверное, этот китаец оказался прав. Обидно. Ей действительно было сейчас обидно осознавать, что у Соула Итера, возможно, есть другая. Обидно, что у нее тоже есть Джо…

Как до несуразности обидно и глупо все в итоге у них получилось…

— Как там говорил Итер? — неторопливо и почти ласково продолжал тем временем Тао, так и не убрав руки перед Макой, зато немного сместился, чтобы оказаться к ней поближе. Его масляный взгляд блуждал по ее ключицам и чуть растянутому вороту пуловера так, что ей невольно захотелось прикрыться и от глаз, и от слов китайца. — Умницы просто обожают плохих мальчиков, да? Только он, кажется, забыл сказать, что плохим мальчикам скучно с умницами…

— Молчи, — буркнула Мака.