Гималайские маки (СИ)

Над Тибетом россыпью миллионов огней раскинулась тропа Млечного пути. Кажется, протяни руку и возьми любую из звезд — так низко они висят над головой. Соул ухватил озябшими пальцами первую попавшуюся, яркую в голубой отлив, звезду. Сжал в кулаке, тут же выругался про себя, поняв какой ерундой занимается, и поспешно засунул руку в карман, чтобы пальцы окончательно не окоченели. Каменная стена гостевой лачуги, к которой он прислонился спиной, тоже была леденяще холодной, так и заболеть можно. Хотелось поскорее забраться под одеяло и провалиться в сон.

Входная дверь скрипнула и приоткрылась. В луже света на утоптанной чахлой траве появилась тень. Ну наконец-то. Соул отлип от стены и повернулся, чтобы идти, но не сделал ни шага. Встал в нерешительности и почувствовал, как сердце берет разгон. Нет. Только не здесь и не сейчас.

Мака аккуратно закрыла за собой дверь, снова погружая мир вокруг в полутьму, сделала пару неуверенных шагов к бывшему напарнику и остановилась. Голова опущена, руки спрятаны в карманы теплой толстовки, светлые, уже распущенные ко сну волосы, кажутся в бледном свете луны белоснежно-серебристыми. И очень мягкими.

— Мог бы просто отвернуться, — спокойно сказала она, так и не подняв головы.

— Пф… Не хотел смущать твою недотрогу. — Соул усмехнулся: — Можешь ей передать, что она не в моем вкусе и пялиться на нее я бы стал в последнюю очередь.

Конечно, он понимал, что Джоан предложила подождать на улице, пока девушки переодеваются, не всерьез. Просто он устал, а она его выбесила, вот и вышел, чтобы не огрызаться и остудить мозги.

— Пойдем в дом.

Молодой человек направился к двери, но не дошел — рука Маки вцепилась в рукав его куртки.

— Соул… — очень тихим голосом.

Он понял, чего она хочет, поэтому не дал продолжить. Развернулся к бывшей повелительнице, но посмотрел не на нее, а опустил взгляд на траву и подтолкнул носком кроссовка подвернувшийся камень:

— Давай без этого, а? — устало сказал Соул вполголоса. — Не лучшее время для упреков и выяснений отношений.

Она отпустила рукав и все-таки подняла голову:

— Просто хотела сказать, что прошлое — не повод усложнять настоящее. Жизнь ведь продолжается.

В наступившей тишине ему казалось, что сердце бухает в груди чугунным молотом. Соул все-таки нашел силы посмотреть Маке в глаза. Ее лицо в лунном свете казалось очень бледным, а радужки глаз почти черными с едва различимой примесью зелени.

Непрошенные воспоминания ворвались в мозг и устроили в нем ураган образов. Той ночью тоже была лунная звездная ночь, и наглый месяц заглядывал безумным глазом в окно комнаты. На месяц Соулу тогда было плевать, потому что все его мысли, чувства и желания сосредоточились на Маке. Она спала в его постели, в его футболке и в его объятиях после их первого раза, а Соул проснулся и никак не мог заснуть, потому что ему до безумия хотелось ее снова. И когда он разбудил Маку неторопливыми поцелуями, то ее глаза как и сейчас казались почти черными. А еще сонными и счастливыми. Смущение там правда тоже было, пока он снимал с нее футболку и торопливо стягивал с себя пижамные штаны. Потом Мака в глаза уже не смотрела, пока они утомленные и довольные не растянулись на кровати. Тогда казалось, что подобных ночей впереди у них еще сотни.

Ночи-то были: лунные, дождливые, облачные и даже с ураганным ветром и градом за окном. Только вдвоем они больше не спали. Возвращались домой после очередной провальной тренировки, молча ели и расходились по своим комнатам — вымотанные, злые и упрямо игнорирующие друг друга. И в одну из таких же лунных ночей Соул понял, что Мака слишком упряма, чтобы закончить этот кошмар, а он больше не хочет поганить жизнь своей повелительнице, не хочет делать ей больно — ни физически на тренировках, ни душевно, когда она ежедневно видит виновника своих неудач. И увидеть когда-нибудь разочарование в ее глазах тоже не хочет.

В чем-чем, а в умении разочаровывать Соул считал себя мастером. Сначала мама, которая так мечтала вырастить великого музыканта. Потом Мака… Она ведь столько упорства и труда вложила, а в итоге получила ни на что не годное оружие, которое даже на задание не возьмешь, потому что резонанс душ не получается. А еще человека рядом, который вместо того, чтобы сделать ее счастливой, только и мог, что ежедневно причинять адскую боль и ненавидеть всех вокруг из-за своих неудач. И не смел смотреть в глаза, не говоря уж о чем-то большем, потому что страшно было увидеть там это самое разочарование. В глазах матери он его когда-то успел хлебнуть сполна. Дерьмовое зрелище. Даже с Линг история повторялась. Он не может дать ей то, чего она ждет. И снова разочарование… Как тут в карму не поверишь…

И, наверное, сейчас, стоя перед Макой, Соул боялся этого разочарования в ее взгляде больше всего. Но в глазах девушки светилось мягкое спокойствие и отражался безумный месяц. Камень свалился с плеч, а на душе стало гораздо светлее.

— А как же сволочь, гад, ты испортил мне жизнь? — удивленно приподнял бровь Соул. Подобные обзывательства его уже не так пугали.