Гиммлер. Инквизитор в пенсне

Выражение преданности Генриху Гиммлеру приобрело у некоторых руководителей СС просто гипертрофированные формы. Они опасались того, что могут потерять доверие рейхсфюрера СС, что было для них настоящим кошмаром. Начальник Венской полиции Йозеф Фитцум, которого стали подозревать в том, что он нагрел руки на «ариизации» имущества евреев, в сентябре 1940 года писал Гиммлеру: «Чувство, что я могу утратить Ваше доверие, становится для меня просто невыносимым. Если же Вы все-таки доверяете мне, то это для меня значит в тысячу раз больше, чем любые формальные заявления».

Вторым столпом «добродетелей», которые превозносил Гиммлер, было «послушание». Оно было логичным продолжением «верности». Если «верность» была эмоциональным состоянием, то «послушание» было реализацией этого качества на практике. «Верность» была своего рода моделью поведения, глубоко прочувствованной готовностью к «послушанию», которое должно было найти воплощение в исполнении долга, что означало выполнение любых приказов. Неповиновение трактовалось как измена, а потому оно даже не рассматривалось как возможное явление. Однако в жизни Гиммлер весьма дифференцированно подходил к фактам неповиновения. Он полагал, что «непослушание» было слабостью, негативной чертой германского характера, но при этом германцы все равно от природы были «непреклонными личностями». При определенных обстоятельствах Гиммлер был готов ограничиться незначительным наказанием или вовсе простить «провинившегося». Но это происходило только в том случае, если Гиммлер был уверен в его «верности». Так, например, в 1942 году начальник Главного управления СС Бергер сообщал рейхсфюреру СС о своевольном поведении генерала Штайнера. Однако впоследствии Гиммлер лично заверил Штайнера в своем письме: «Я полностью Вам доверяю».

В своей программной речи, которую Генрих Гиммлер произнес в 1935 году, он подчеркивал: «Тот, кто изменяет верности, исключается из нашего сообщества. Так как верность – это дело сердца, но отнюдь не рассудка. Разум может отказать человеку, но если перестает биться сердце, то человек умирает. Так и народ, который изменил своей верности, обречен на смерть». Когда Гиммлер требовал о своих людей не просто «послушания», а абсолютной преданности, и превращал «преданность» в наивысший закон СС, то во многом это было следствием его характера.

Сам Гиммлер никогда не доверял людям, был неуверен в общении, не имел постоянных привязанностей (то есть не знал истинной преданности). Ему удавалось весьма удачно маскировать это. Со временем Гиммлер превратился в искусного дипломата, который скрывал свои слабости. Однако он не был готов к искренности. Он стремился либо подчинять себе людей, либо контролировать отношения с ними. Это можно проследить на примере отношений с Грегором Штрассером и Эрнстом Рёмом («эпоха борьбы»), либо с Гитлером уже во время установившейся национал-социалистической диктатуры. Гиммлер никогда не позволял себе заводить дружбу с людьми, которые занимали приблизительно то же самое общественное положение либо обладали аналогичным политическим статусом. По этой причине Гиммлера недолюбливали в партии и во многих министерствах. Чтобы восполнить эту эмоциональную недостаточность, Гиммлер нуждался в постоянном подтверждении верности, для чего постоянно изобретались новые и новые формы, со временем превратившиеся в некие ритуалы.

На фоне подробно разработанных понятий «верность» и «послушание», «товарищество» выглядело несколько блекло и не совсем убедительно. Гиммлер обычно упоминал эту «добродетель» вскользь. Сохранилось лишь несколько развернутых высказываний на эту тему. В декабре 1938 года в обращении к одной из частей СС Гиммлер произнес: «Я требую, чтобы вы воспитывали друг друга. Вы должны наблюдать за тем, чтобы в вашем штурме не было ничего неподобающего». Гиммлер никогда не давал разъяснений относительно того, должно ли было быть «товарищество» эмоциональным или осознанным качеством, как оно должно было проявляться в повседневной жизни, в какой мере оно должно было соотноситься с такими явлениями как «дружба», «доверие». Надо лишь подчеркнуть, что в 1936–1937 годах Гиммлер стал решительно выступать против того, чтобы в СС формировались традиции неких «мужских союзов».