Гимн шпане

Последние дни я никому не звонил, мобильный барахлил. Я поцеловал коммутаторшу. Знаешь, у каждого из нас есть обязательства, на которые нельзя махнуть рукой. Бруно кивнул в знак согласия, главное, что я появился, ему надо срочно со мной поговорить.

В офисе «Экстрамиль» ничего не изменилось: те же ящики с картотекой, тот же музыкальный центр у стены и Мари-Пьер на телефоне; я подождал, пока она повесит трубку, и спросил, как дела.

— Как видишь, пока жива.

В комнату заглянул Бруно: прошу прощения, голубки, но ты мне правда нужен, это очень важно; я успел только подойти к ней и, взяв за руку — от нее исходил волшебный, дурманящий запах, духи плюс особый, сладкий аромат тела, — сказал: нам бы надо все обсудить, я был в плохой форме, но мне уже лучше, ты сама убедишься, она поморщилась, явно не веря моим словам.

— Я разберусь с Бруно, а потом поговорим в спокойном месте.

Она колебалась; не бойся, это всего лишь просьба, я не заставляю. Видимо, моя интонация показалась ей убедительной, она согласилась, мол, конечно, давай поговорим, ведь это ни к чему не обязывает.

— Положение аховое, — начал Бруно. — Марк звонит по десять раз на дню, устраивает истерики.

— А?

В первый момент ничего лучше мне в голову не пришло, если честно, то дело на двести штук словно покрылось туманом.

— Марк продал свои акции, это его личные сбережения, он в безвыходном положении и надеется только на тебя.

Я размышлял, полузакрыв глаза, с серьезным видом: конечно, я все понял, дай подумать, не надо нервничать.

— Понимаешь, теперь ему даже не светит выкупить их обратно, поскольку на него могут наехать из налоговой.

— Кого — их?

— Ну, акции Sicav.

— Ясно, — сказали, — конечно-конечно.

На столе Бруно лежал последний номер «Космополитена» — «Бизнес-леди, или Как бороться со стрессом из-за напряженной работы».

— Тогда я ему позвоню, ладно? — спросил он.

Я посмотрел в. окно, стояла чудесная погода, настоящая золотая осень. Вот раздобуду денежки, и закатимся в кругосветку, в конце концов, люди живут припеваючи не только во Франции.

Марк был тут как тут.

— Да, он стоит рядом со мной, — говорил в трубку Бруно.

Я буквально услышал, как малыш испустил вздох облегчения.

— Нет, по-моему, никаких проблем.

Конечно, какие проблемы, подумал я, а Бруно сказал: хорошо, мы придем, потом накрыл трубку ладонью — Марк едет на просмотр, можно там и встроиться, ты не против? Нет, ответил я, да-да, подтвердил Бруно, заметано.

Сначала мы ехали в молчании, наконец, она поинтересовалась, где я пропадал, и я объяснил, что мне надо было все обдумать, осознать, что произошло. Я был полностью с ней согласен: так дальше жить нельзя. Что скажешь насчет путешествия, посмотрим, как там жизнь за кордоном. Лично я подумывал об Африке, мы могли поехать как туристы, а заодно замутили бы какое-нибудь дельце. Неужели трудно было предупредить, пробурчала Мари-Пьер, мог бы позвонить. Я пожал плечами: ты бы предпочла, чтобы я остался и все шло по-прежнему или чтобы я исчез, но все изменилось к лучшему? Она призналась, что, конечно, второе предпочтительнее, я никогда не верил, что потерял ее навсегда, но все-таки у меня прямо гора с плеч свалилась.

— А как твоя новая работа?

— Очень даже неплохо.

Пока она на свободном графике, но вскоре ее должны перевести на полный рабочий день.

— И чем ты занимаешься, рекламными кампаниями?

Нет, оказывается, она отвечает на звонки, но ведь это только начало, как уверяет ее шеф, начало блестящей карьеры. Я не стал спрашивать, приставал ли он к ней; одно вытекало из другого.

— Черт, — говорю, —если у нас пойдут дела, получится некрасиво, ведь ты не сможешь совмещать.

Она рассмеялась: и правда, неловко, мне кажется, там всерьез на меня рассчитывают, для них это будет большой удар.

Марк сильно изменился, в последний раз, что мы виделись, он только вернулся из отпуска, загорелый, уверенный в себе, прямо живчик, а сегодня был изможденный и, в довершение картины, весь в прыщах. Он ждал нас у кинотеатра, на этот раз один, без редактора. Просмотр должен был вот-вот начаться, Марк вяло пожал мне руку, хотя больше всего ему сейчас хотелось уладить дела, я-то это понимал, но не мог же он с ходу заявить: пошли быстрее, возьми мои бабки и спаси от разорения, а уж мне, давнему корешу мафиозных боссов, и подавно не следовало дергаться.