Гимн шпане

«Это Бруно, есть новости, не волнуйся, все тип-топ, как я говорил, сейчас он занят более неотложными делами. Я понимаю, что ты торопишься, но не забывай, он вращается в таких кругах...»

Ну как тут забудешь, сказал следователь нормальным голосом, особенно если ничего об этом не знаешь. Остальные даже не улыбнулись. Следующий день.

«Да, конечно, ты заслуживаешь доверия, он поехал найти для меня, гм-гм, Карину, и поверь, такого я никогда не пробовал».

— Наркота — ни-ни, да, Гастон? — с сарказмом в голосе спросил следователь. — Нет, что вы, наркотики — не мой стиль.

Дальше было еще хуже, теперь Бруно превозносил мое всемогущество.

«Пойми наконец, он работает с очень, очень крутыми ребятами, думаю, это мафия, во всяком случае, что-то в этом роде».

В кабинете воцарилось молчание. Ну что, Гастон, что ты обо всем этом думаешь? И несмотря на отчаянные усилия что-нибудь сказать, не важно что, мне ничего не приходило в голову, я просто сидел с открытым ртом, глядя на это сборище злобных шутов.

— Показания, зачитай-ка ему показания.

Следователь стал листать другую папку, в носу у меня защипало, хотелось чихнуть, он прокашлялся и начал: «Вследствие убытков, которые терпело мое дело, я поддался уговорам человека, назвавшегося Гастоном, директором компании „Экстрамиль“... Насколько я знаю, он связан с китайцами, принадлежащими к Триаде, а также занимается сбором средств, идущих на финансирование политических партий и ряда предприятий… Я заявляю о своем искреннем желании сотрудничать с органами правопорядка и намерен помочь раскрыть аферу, которая бросила тень на мое доброе имя».

— Кстати, — заметил легавый с южным акцентом, — слабак он оказался; за время допроса я три раза водил его в туалет, бедняга трясся от страха.

Старший хлопнул в ладоши: ну, крутой, что скажешь, правда это или треп?

Я не сомневался, что сейчас он недоумевает, как этот молодец может быть связан с ворами в законе, с политиками, иметь тачку за триста штук и денег выше крыши, о чем свидетельствовали все показания.

— Знаешь, что я думал поначалу?

Нет, говорю, в носу у меня снова защипало, и я чихнул. Никто даже салфетку не предложил.

— Что ты малый не промах и навешал им лапши на уши.

Он посмотрел мне в глаза.

— Теперь я в этом не уверен.

Тогда я рассказал во всех подробностях, как все началось и как я придумал эту супермахинацию, в красках расписав, как подвергся ограблению и не видел иного пути вернуть деньги, но это был напрасный Труд, он не хотел ничего слушать; давай колись, Гастон, — по его прикидкам все вместе тянуло года на три минимум.

— Да, минимум, я не оговорился.

Теперь его голос звучал не более приветливо, чем воронье карканье.

— А что девчонка?

Они так меня задергали, что Мари-Пьер напрочь выскочила у меня из головы.

— Она ничего не знала, я не посвящал ее в дела, она была не в курсе.

Они все, как один, недовольно поморщились: ну как же ты хочешь, чтобы мы тебе верили, Гастон, мы тебя так обхаживаем, а ты пытаешься нас надуть. Парень с южным акцентом помахал в воздухе школьной тетрадкой. Потом пролистал до нужного места, они были заложены газетными полосками.

«Четверг, 10 мая. Пока все планы Гастона имеют успех, я не знаю, за что хвататься — мы переезжаем, я помогаю Жилю с клиентурой и одновременно продумываю рекламную кампанию, время бежит с дикой скоростью».

«Среда, 1 июня. Беременность кончилась кошмаром. Теперь мне повсюду слышатся разговоры беременных женщин да плач младенцев. Надеюсь, я не стала бесплодной. Гастон с Жилем готовят крупную операцию где-то у Рюнжи. Гастон думает только о ней. Я иногда сомневаюсь, что он помнит о моем существовании».

«Понедельник, 31 июля. Это был не просто день рождения, а настоящий светский раут. Я рада, что она пришла, надеюсь, она счастлива с Жилем. Во время ужина произошло одно странное событие: я сидела радом с Александром, и вдруг он начал ласкать меня между ног, не показывая виду, продолжая разговаривать, как ни в чем не бывало. Я ужасно растерялась. Совсем другие ощущения, чем с Гастоном или Жоэлем. Интересно, что он сам при этом чувствовал?»

Они не сводили с меня глаз, южанин продолжал, я был бледен как полотно. «Гастон настаивает, чтобы я ему сосала, я подчинилась, но, мне это совсем не нравится. Интересно, он понимает, что с ним я не испытываю особого удовольствия?» Я бы, все отдал, чтобы вдруг исчезнуть, такого издевательства не вынес бы никто. Гастончик хочет, чтобы я ему сосала, пропел один из этих гадов. После обеда мне не надели наручники и я рванулся, чтобы схватить пишущую машинку и запустить в стену, но-не успел, легавые бросились на меня и стали мочалить по-черному, кто-то бил по голове телефонным справочником, сейчас ты уймешься, маленький говнюк, но я не собирался успокаиваться, я хотел умереть, однако, к собственному удивлению, вдруг разрыдался, слезы хлынули неудержимо, фонтаном, и, захлебываясь, я бормотал,что расскажу им всю правду, что готов сдать им кого угодно, если они меня выпустят, и тут же заработал новый удар справочником — не то ты говоришь, урод, здесь условия диктуем мы.