Гимназия неблагородных девиц

— Секс — наркотики — рок-н-ролл — умри молодым, — вздохнула Корделия, — группа Толи где-то выступала, у него появились фанатки. С Верой Галкиной я познакомилась случайно. Анатолий приехал домой, что-то взять ему потребовалось. Под Новый год это было. Он только-только в бабушкину квартиру перебрался. Таня ремонт там сама сделала, понятно, что по дизайну сына. Мне потом жаловалась: «Как он в таком кошмаре жить собрался? Стены-потолок черные, на полу половики того же цвета. Унитаз-ванну хотел затемнить, но я не смогла. Толечка очень расстроился. Зато с кухней у меня отлично получилось: шкафы в красные превратила». Меня прямо любопытство замучило, что парень в доме устроил? Каюсь, совершила нехороший поступок. Во время ремонта Таня замки не меняла. Я взяла тайком связку и в квартиру бабули порулила. Господи! Хорошая двушка у Ольги Николаевны была! Комнаты просторные, светлые, занавески с цветами, кухня белая. И что внук там устроил? У меня через пять минут координация движений нарушилась. Все черное! Кроме сантехники. Мебель красная. Люстры нет. Стоят торшеры с абажурами цвета ада. Какие-то африканские фигурки везде. Маски. Медные тазы на подставках. Я из дома вышла и думаю: «Или у Толи с головой беда, или он через неделю после въезда заставит мать все переделывать. Жить в таком интерьере невозможно!» Однако я ошиблась. Парень переехал в жуткое место и прекрасно себя там чувствовал. Первые месяца три к нам домой как в магазин ходил. Открою ящик на кухне. Нет ложек. Где они? Таня щебечет: «Толенька забрал, ему столовые приборы нужны». Потом плед из гостиной испарился. «Толечке одеяльце потребовалось». Зачем покупать, когда у матери экспроприировать можно? Один раз он без спроса из моей спальни картину уволок. Вот тут я возмутилась не на шутку. Позвонила ему. Мобильных еще не было, но городской телефон в квартире бабушки стоял. Сурово велела:

— Верни пейзаж. Немедленно!

Он привез. Молча водрузил на место. Я ему сказала:

— Картина осталась от нашего деда. Это кладбище в Солкове. Помнишь своего прадеда? Степана Михайловича.

Толя, как всегда, отделался коротким «да».

Но я все равно сказала:

— Он тебя очень любил. Когда в Москву приезжал, всегда подарки правнуку привозил. У Степана Михайловича была небольшая зарплата, но он с утра до ночи на могилах трудился, ему платили за это родственники. После смерти мы с твоей мамой нашли у него в шкафу конверт с надписью: «Толечке от деда Степы». Там была приличная сумма. Мы тебе на нее долго одежду покупали.

Племянник вдруг оживился:

— Прадед на погосте сторожем работал.

— Он прекрасный человек, — сказала я. — Сам образования не получил, но сына своего, нашего с Таней отца, выучил, и нас тоже. Всем помогал. А еще Степан Михайлович картины писал. Появись он на свет в богатой семье, мог бы стать известным живописцем.

Анатолий махнул рукой:

— Незачем мне что сам давно знаю объяснять.

Корделия скрестила руки на груди.

— У Степана Михайловича была избушка. На кладбище давно не хоронили, оно было закрыто. Вокруг пустырь. Дома там не строили. Метро не было. Приходилось с Белорусского вокзала до Одинцова ехать, потом на автобусе, Солково конечная остановка. Если на работу к восьми надо, то в полшестого из дома приходилось выходить. После того как наш папа умер, мы больше в том доме никогда не бывали…

Корделия умолкла, потом пробормотала:

— К чему я это все говорила?

— Вы говорили о подруге Анатолия, — напомнила я, — о Вере Галкиной, хотели рассказать, как с ней познакомились.

Глава 15

— Ах, да! — спохватилась моя собеседница. — Точно. В тот день, когда Толя картину вернул, он вдруг остался чаю попить. Таня на работе была, а я дома оказалась. Глупая история у нас приключилась. Парень в туалет заглянул, вышел с брюками в руках, они сзади по шву лопнули. Я взяла штаны, включила машинку, та в гостиной стояла, Толя на кухне остался. Шов застрочить минут пять понадобилось, я вмиг управилась, а выйти в коридор не смогла. Жили мы в старой родительской квартире, ремонта после смерти мамы не затевали. Апартаменты здоровенные. Их нашему отцу как Герою Советского Союза дали. Михаил Степанович в Отечественную войну подвиг совершил. Бросился на немецкий дзот, на амбразуру.

Я сразу вспомнила школьные уроки истории.

— Как Александр Матросов.

— Да, — подтвердила Корделия, — только он погиб, а наш отец выжил. Ему за это жилье потом подарили в самом центре Москвы. Пять комнат. Папа очень скромным был, никогда «Золотую Звезду» не носил, она в коробочке хранилась. Даже на Девятое мая не вешал ее на костюм, орденами-медалями тоже не хвалился. Когда мы с Таней говорили ему: «Папочка, сходи в сквер к Большому театру, вдруг там будут твои однополчане», он отвечал: «Война осталась на войне. Незачем ее в мирную жизнь пускать. Ничего особенного я не совершил, тогда все героями были. Просто меня заметили».