Гёте. Жизнь и творчество. Т. I. Половина жизни

Шиллер воспринимал ее как своеобразную, интересную личность, то, что Гёте так заинтересован ею, не вызывало у него удивления: «Красивой она, видимо, не была никогда, но в лице ее есть какая–то мягкая серьезность и своеобразная открытость. Все ее существо несет на себе печать разумного и подлинного. Этой женщине принадлежит не менее тысячи писем Гёте, уже будучи в Италии, он писал ей каждую неделю. Говорят, что их отношения были чистыми и безупречными» (письмо К. Г. Кернеру от 12 августа 1787 г.).

Знакомство Иоганна Вольфганга и Шарлотты вскоре приобрело характер очень доверительных отношений (во всяком случае, с его стороны). О любви здесь трудно говорить, поскольку сексуальная сторона была исключена. Замечание Шиллера о «чистом и

364

безупречном» общении, относящееся, впрочем, уже к 1787 году, подчеркивает именно это. Для веймарского света Шарлотта была супругой обер–шталмейстера герцога. Уже 6 декабря 1775 года Гёте посетил дворец семьи фон Штейн в Кохберге, где находилась Шарлотта, эту дату он не преминул увековечить записью у секретаря, еще и сегодня запись показывают посетителям. Уже в первых письмах Гёте к Шарлотте слово «любовь» обыгрывается постоянно, так что автор действительно кажется страстно влюбленным. Он добивается любви, она спокойно сохраняет дистанцию. «Дорогая, я так тебя люблю, ты должна это знать. Если смогу любить кого–нибудь сильнее, скажу тебе об этом. Не стану тебя мучить. Прощай, моя радость, ты не знаешь, как я тебя люблю» — так кончается записка от 28 января 1776 года. Его тянуло к ней неудержимо. Кажется, он не в силах этому сопротивляться. Многие высказывания говорят о том, что он был бы рад вырваться из этих пут, если бы был в состоянии это сделать. «Я рад уехать, чтобы отвыкнуть от Вас», — писал он, отправляясь в Лейпциг в марте 1776 года. А когда он познакомился там с актрисой Короной Шрётер, то сообщил Шарлотте: «Шрётер — ангел, если бы господь захотел одарить меня такой женой, чтобы я оставил Вас в покое, но она не похожа на тебя, и этого достаточно. Прощай!» (25 марта 1776 г.).

Время от времени в разговорах и письмах появлялось «ты», но Шарлотта быстро это прекратила. «Я запретила ему это самым нежным тоном, какой существует на земле» (письмо И. Г. Циммерману от 6—8 марта 1776 г.). Иногда обращения «ты» и «Вы» сталкивались в одной фразе: «Я полюбил Вас еще больше с некоторых пор, еще дороже и ценнее стала для меня твоя доброта ко мне» (22 июня 1776 г.). Письма и записки курсировали взад–вперед, короткие приветствия, подробные отчеты (особенно во время путешествий), внезапные выяснения отношений, записки о повседневных делах, открытые признания, полные счастья или смущения, радости или болезненных сомнений. Все было в этих своеобразных отношениях. «Муки — это летний дождик любви» (22 июня 1776 г.). Это одна из облегченных характеристик. А 1 мая 1776 года совсем иная интонация: «Ты права: делая меня святым, ты удаляешь меня из своего сердца. Тебя же, хоть ты и святая, я не могу назвать святой, и мне не остается ничего, как постоянно мучиться тем, что мучиться я не хочу».

365