Гиперболоид инженера Гарина. Рассказы

Он стал пить из бутылки шампанское, покачнулся на стуле и потянул за собой скатерть. Мура закричала, мелко закудахтала, слезы хлынули у нее по морщинкам напудренных щек. (Тоже напилась.) Надо было кончать веселье.

Похмелье

Адольфа Задера втащили под руки в пансион фрау

Штуле. К обеду никто из участников кутежа не вышел.

Начали выползать только к трем часам – на угол, через улицу, в кафе Майер – пить содовую и шорли-морли. Выяснилось, что утром приходило много народа – спрашивали Адольфа Задера, звонили из типографии, из банка. Но он даже не поинтересовался – кто звонил, о чем спрашивали. На него нашло странное оцепенение.

Так игрок, пойдя по банку, где сейчас – вся его жизнь,

– вдруг положит заледеневшие пальцы на две карты. .

Судьба уже выкинута: вот они – синий и красный крап..

Лица их повернуты к сукну. Но приподнять уголок, – рука застыла, сердце стиснуто. .

Адольф Задер пил шорли-морли за плюшевой стеной на террасе у Майера. Не хватало решимости купить вечернюю газету, заглянуть в биржевой бюллетень. Пришел

Картошин; прихлебывая пиво, счел долгом понести чушь про издательство, журнал, альманахи. Он напомнил о платежах. «Завтра», сквозь золотые зубы пропустил Адольф

Задер. Он взял автомобиль и поехал за город в Зеленый лес. В рот ему дул сильный ветер. Природа, видимо, существовала как-то сама по себе. Под соснами сидели немки в нижних юбках. Дети собирали сучочки и еловые шишки.

Промчался поезд по высокой насыпи...

«Очнись, опасность, очнись, Адольф Задер. . Но разве я знаю – что нужно: покупать или продавать?. Я потерял след. . Это началось. . Это началось. . Не помню, не знаю...

Это началось около уборной, мне кто-то сказал. . Нет, раньше, вчера.. Когда я вбежал в банк, у дверей стояла женщина в смешной шляпке пирожком, худая, старая..

Да, да, тогда я подумал: это одна из клиенток Убейко. . У

нее тряслась голова... Вот и все... Нет, не то, не она...»

– Шофер, какой сегодня день?

– Четверг.

– Как, завтра – пятница?.. Вы с ума сошли!

– Что поделаешь, господин Задер, пятница день действительно тяжелый, да зато другие шесть легкие...

Адольф Задер вернулся в пансион за полчаса до обеда.

В прихожей дверь в комнату Зайцевых была отворена. У

окна стояла Соня и глядела внимательно и странно.

Адольф Задер вошел в комнату. Соня продолжала молча глядеть. Не здороваясь, он сел на диванчик.

– Что вы скажете, Соня, если бы я сделал вам предложение? (Она только мигнула медленно три раза.) Мне нужен друг. Ах, эти все мои друзья, пошатнись я, – разбегутся как паршивые собаки. Я не жалуюсь. Я только смотрю правде в лицо. Соня, мне нужен друг.

Он говорил очень серьезно и тихо, но Соне почему-то стало смешно, она быстро повернулась к окну. Он не понял ее движения.

– Я отношусь к вам и к вашей мамаше с глубоким уважением, не считайте меня за нахала. Сейчас я пройду к себе. Когда вернется ваша мамаша, я сделаю вам формальное предложение.

За ужином Зайцевых не было. Адольф Задер после второго блюда пошел к ним. У Сони было заплаканное, припудренное лицо. У Анны Осиповны из-под пенсне текли жидкие слезы. Адольф Задер поклонился и вполголоса, как говорят у постели больного, сделал предложение. Соня подошла и холодными губами поцеловала его в череп.

Черная пятница

На следующий день, в полдень. Картошин, сидевший у себя за столом в редакции, взял телефонную трубку. Послышался голос Убейко, торопливый, срывающийся:

– Где Задер? У вас?

– Нет. А что?

– Разве ничего не знаете?

– Нет. А что?

– На бирже паника. Доллар летит вниз. Кошмар. На улицах кричат, что это – Черная Пятница.

– Какая пятница?.. Не понимаю...

– Сегодня пятница, тринадцатого. Бегу его искать.

Приезжайте на биржу.

Этот голос из черной гуттаперчевой трубки был так страшен, что Картошин на несколько минут ослеп. Он ушел из редакции без трости и черепаховых очков. За квартал до биржи был слышен шум голосов, напоминавший дни революции.

На верху широкой лестницы кричали несколько сотен человек, лезли к черным доскам. Проворные руки стирали губками меловые цифры, и мгновенно на черном возникали новые цифры. Из дверей выходили люди с остановившимся взором. Один, тучный, в визитке, сел на ступенях и закрыл лицо. Другой, засунув руки в карманы, глядел перед собой с глупой, застывшей улыбкой.

Наконец из главных дверей биржи медленно вышел

Адольф Задер. Голова его была опущена, в руке – обломок трости. Он спустился к своему автомобилю, потрогал крыло, потряс кузов.

– Скажите-ка, шофер, это хорошая машина?

Шофер усмехнулся, вскочил с сиденья, завел мотор, сел, бросил окурок:

– Машина новая, хорошая, сами знаете.

– Новая, хорошая, – закричал тонким голосом Адольф

Задер, – так берите ее себе.. Я вам ее дарю. . Поняли вы, дурень...

Прежде чем шофер опомнился, прежде чем Картошин успел подбежать, Адольф Задер вскочил в проходивший с адским визгом по завороту двойной трамвай. Люди, автобусы, автомобили заслонили дорогу, и Картошин еще раз только увидел его в окне трамвая: он, гримасничая, нахлобучивал шляпу.