Гиперборейская чума

— Мозгами помозговать нужно, — сказал Терешков и покраснел.

— Панкратова разоблачить бы… — потер Марков утолок рта. — Говоришь, ряху сытую сделал себе? Толстые сигары курит?

— Может, маскируется? — предположил Терешков.

— Ты добрый, Терешков, — сказал Марков зло. — И эта твоя доброта неконструктивна.

— Не потому, что я добрый. А потому, что… ну… надо бы потолковать с ним, разъяснить ситуацию…

— А я не знаю — чего мы ждем? Дора Хасановна, чего мы ждем? Мы что, не знаем, где находится Панкратов? Знаем. Что, он не захочет пропустить нас к себе? Не верю. Захочет…

— Отец Сильвестр не велел активничать, — напомнил Терешков. — Мировой катаклизм может быть.

— Да-да. Тихой сапой. По метру в год. Эх, ученые!.. — Марков стукнул себя свертком по раскрытой ладони. — Будем тихой сапой. Ну, может, поручения какие будут, а, Дора Хасановна? Сбегать куда? Так, чтобы без больших потрясений. За керосином не надо?

— Не за керосином, — сказал подошедший Крис. — Но — почти. В Хибины и обратно. Как вам такой маршрут?

— На мотоциклетках? — с готовностью отозвался Терешков…

Чуть освежась коротким сном и холодным душем, Крис вызвал машину и в сопровождении одного охранника уехал зачем-то в Остров, небольшой подмосковный поселок. Вскоре после его отъезда засобирался на службу и Сильвестр.

— Хорошо тут у вас, — сказал он с непонятной грустью. Потом вынул из-под рясы что-то продолговатое, завернутое в тряпицу, и подал доктору: — Вот. Долго сомневался, но решил вот — вам оставить. Мне-то он ни к чему. А вам… вдруг пригодится?

— Кадуцей? — уже поняв, что к чему, все же переспросил доктор.

— Он самый. Может, и знаете вы, да скажу: не самый добрый это символ. Видно, медики римские большими циниками были, что взяли его в покровители: означает он ключ к некоей двери: между живым и неживым, правым и неправым, добрым и злым. Прошедшим и грядущим… Бог римский Янус из кадуцея взошел. И крест, на котором Христа распяли, — тоже из кадуцея…

Он ушел, и в ту же секунду возник Коломиец — словно сработал свой трюк артист-трансформатор.

— Евгений Феодосьевич…— начала было Хасановна, но он плюхнулся в кресло для гостей, хлопнул по подлокотнику так, что звук в панике заметался по комнате, и велел:

— Выкладывайте. Всё.

— Э-э…— начал доктор. — Что-то слу?.. Коломиец взглядом заткнул ему рот, но потом дернул щекой и коротко рассказал, что обнаружила утренняя смена охраны. Видимо, ночной смене досталось по полной выкладке. У одного из ребят клочьями выпадали волосы, а второй — бывший сержант-контрактник, прошедший Чечню без единой морщинки на лбу, — был вроде бы нормален, но все время куда-то искоса поглядывал, хихикая, и не замечал, что обмочился.

Просто чудо еще, что они не взорвали дом: газ на кухне был открыт, и лишь благодаря выбитой ураганом форточке его не скопилось достаточно… Рассказать «ночники» не могли ничего.

Время от времени то там, то здесь с охраной происходили необъяснимые случаи. Скажем, в прошлом году в банке «Росстех» охранники вынесли и отдали кому-то мешок с тремя сотнями тысяч долларов, или в позапрошлом двое ребят из маленького агентства «Гиант», охранявшие реконструируемый домик, вдруг воспылали взаимной страстью и допустили покражу японских черных лаковых стеновых панелей на какую-то чудовищную, не укладывающуюся в голове сумму… Теперь, похоже, пришла череда «Тимура».

Но «Тимур», потряс толстым пальцем Коломиец, это вам не «Гиант»… это вы не на тех напоролись…

Потом он отдышался чуть-чуть, вытер шею платком, спросил у Ираиды чего-нибудь этакого со льдом и устремил на Хасановну пристальный взор:

— Ну, а теперь — слушаю.