Гиперборейская чума

(Три последние страницы аккуратно вырезаны ножницами.)

ГЛАВА 11

Вернулась вымокшая Ираида – как-то неоправданно быстро. И хрустящий пакет в ее руках был маловат для помещения туда полного байкерского облачения. Изумленными глазами скользнув по отцу Сильвестру, она подошла к Крису и выложила перед ним сложенный вчетверо желтоватый бумажный глянцевый лист.

– Где ты это сняла? – спросил Крис, развернув его. Это была афиша.

– Не сняла, а попросила. На Гоголевском.

Фольклорно-готический театр «АЛМАЗ»

К двухсотлетию со дня рождения А.С. Пушкина

ПЕНА и ЛЁД:

камер-шоу лилипутов и трансвеститов.

ОБРЯД КРЕЩЕНИЯ ЖАБЫ

в постановке

РОМАНА РОГАЧА.

ПОЛНОЧЬ СТИХА И ВОЛХВОВАНИЯ:

перформанс и инсталляция

!ЭШИГЕДЭЙ!

7, 14, 21, 28 июня

начало: 19 час.

– Ну дела, – изумленно сказал Крис. – Кажется, и тут все сходится…

– У нас полтора часа, – напомнила Ираида. – Сегодня как раз двадцать первое.

– В книжке написано: прошло десять дней… – сказал доктор.

– В какой такой книжке? – заинтересовался отец Сильвестр. Ему не ответили.

– Тем более надо торопиться! – Ираида еле сдерживалась. – Они же запросто могут его грохнуть!

– Кто? – тщетно вопрошал отец Сильвестр. – Кого?

– Почему ты так решила? – нахмурился Крис.

– Ну… мне показалось. Из контекста. Что их еще могло заинтересовать в этой афише? Только имя. А до того речь шла о каком-то списке подлежащих устранению…

– Резонно, – сказал доктор, подумав.

– Что ж… наверное, надо сходить… – Крис встал. Лицо его побледнело и приобрело странное мечтательно-болезненное выражение. – Отец Сильвестр, не составите нам компанию? Кажется…

Он замолчал, уставясь на афишу.

Все ждали.

– А ведь это – оно…

– Что? Что – оно?

– То, что мы искали. То, что мы искали! Вы понимаете – это то, что мы искали!!!

Не имело смысла спрашивать, почему он так решил…

– Так, – он выдохнул. – У нас действительно полтора часа. Нам нужно успеть придумать что-то, какой-то абсолютный верняк, чтобы плотно познакомиться и даже подружиться с этим самым Рогачом. Принимаю любые предложения…

И тут телефон, обычно верещавший тихонько, заорал дурным голосом. Хасановна цапнула трубку.

– Да. Да, есть. Кто спрашивает? По какому вопросу? Что-о?! Лабать на вечеринке? Вы с ума сошли? Кристофор Мартович…

– Секунду, Хасановна, – помахал рукой Крис. – Кто это?

– Какой-то Кавтарадзе…

– О-о! Жив, курилка. Я подойду, Хасановна. Сто лет чувака не слышал. Алло, Гоги! Привет. Ты знаешь, я давно… Нет, я понимаю, что такое зарез… Где? Не может быть… постой… – Крис повернулся к остальным, прикрыл трубку рукой. Лицо его выражало запредельную степень изумления. – Это мой давний кореш. Зовет сыграть сегодня в кинотеатре «Алмаз» – у них там саксофонист слег…

– Так не бывает, – сказал доктор.

Крис быстро кивнул.

– Я соглашаюсь… – не то спросил, не то поставил в известность. И в трубку: – Гоги! Я буду играть. Только со мной придет еще человека три-четыре, о'кей? Нет, они играть не будут, только слушать. Х-ха. Разумеется. И что еще? Да ну, брось ты. Нет проблем, возьму такси.

Он положил трубку и обвел всех взглядом.

– И как это объяснить с точки зрения позитивистской науки, агент Скалли? – Он нацелил на доктора длинный кривоватый палец. – Вероятность ноль целых, ноль, ноль, ноль, ноль…

– Это все от жары, – сказала Ираида.

– Вот именно, – сказал доктор. – Но уже случилось, поэтому подумаем о прикиде.

– Десять лет назад кому сказать, что на Шаболовке могут быть пробки – шайками бы закидали, – причитал таксист, прикуривая очередную сигарету от окурка. – Парализованная бабка Эсфирь Наумовна Гимлер переползала ее полчаса, и хоть бы кто сбил! А теперь, блин… довели страну… и еще эта жара!..

К началу перформанса явно не успевали, но кто из уважающих себя людей приходит вовремя?.. Да настоящему колдуну, если честно, и часами-то пользоваться не полагается.

Наконец обе желтые «Волги» вынырнули из железного потока на траверзе кинотеатра «Алмаз» и судорожно прижались к тротуару. Подъехать ближе было невозможно: все пространство, пригодное для парковки, занимали всяческие «Ауди», «Вольво» и «Чероки», среди которых совершеннейшими наглецами выглядели древняя номенклатурная «Чайка» и зеленая армейская вошебойка.

– Эпическая сила… – раздумчиво произнес Крис, оглядев свое воинство.