Гиперион

Не знаю, как долго мы так парили. Столь ошеломительный восторг пожирает время. Настоящая близость освобождает от оков пространства-времени: минуты отсчитывал лишь нарастающий пыл страсти и неукротимая жажда еще большей близости.

Энея раздвинула ноги, отодвинулась, выпустила меня губами, но продолжала удерживать рукой. Мы поцеловались, ощутив влагу губ, и Энея крепко обняла меня, шепнув:

– Давай!

Я подчинился.

Если и есть тайна Вселенной, то вот она… эти первые мгновения тепла, проникновения и полного приятия возлюбленной. Мы снова поцеловались, не замечая своих медленных кульбитов. На миг приоткрыв глаза, я увидел, что волосы Энеи развеваются, как плащ Офелии, в окружающем нас море цвета красного вина. Мы словно в самом деле погрузились в морские глубины, обретя в соленой воде невесомую плавучесть, ее тепло – словно надвигающийся прилив, наши движения ритмичны, как прибой, набегающий на песок.

– Ой!.. – выдохнула Энея всего через секунду.

Я прервал поцелуй, чтобы понять, что нас разъединило.

– Закон Ньютона, – шепнул я у ее щеки.

– Сила действия… – тихонечко хмыкнула Энея, держа меня за плечи, как пловец, остановившийся передохнуть.

– …равна силе противодействия… – с улыбкой досказал я, а она опять поцеловала меня и охватила ногами за талию, прошептав:

– Решение.

Ее соски, дразня, касались моей груди.

Она откинулась снова, как пловец, раскинув руки, сплетя пальцы с моими. Мы продолжали медленно вращаться вокруг общего центра масс, медленно кувыркаясь, словно дельфины, совершающие в солнечных глубинах медленные сальто. Но меня больше не интересовала грациозная баллистика нашей близости, я уже не замечал ничего, кроме самой близости. Мы двигались в теплом воздушном море все быстрее.

Через несколько минут Энея выпустила мои руки, выпрямилась, подавшись вперед, все еще кувыркаясь, все еще двигаясь в унисон со мной, вцепилась мне в плечи, поцеловала с лихорадочной поспешностью, отстранилась, порывисто вздохнула и испустила короткий, негромкий крик. В тот же самый миг я ощутил, как ее теплая вселенная смыкается вокруг меня короткими, тяжелыми биениями – общим, единым пульсом предельной близости. Секунду спустя настала моя очередь порывисто вздохнуть и прильнуть к любимой, запульсировав в ней, повторяя как молитву «Энея… Энея…». Мою единственную молитву тогда. Мою единственную молитву теперь.

Мы еще долго парили рядом, даже когда снова стали двумя отдельными индивидуумами. Не расплетая ног, мы продолжали ласкать друг друга. Припав к ее шее, я губами ощутил биение пульса, будто эхо того, что только что было. Энея поглаживала меня по голове.

И в этот миг я понял: какая разница, что было в прошлом? И что будет потом? Нет ничего, есть лишь ее нежная кожа у моих губ, ее рука в моей руке, аромат ее волос, тепло ее дыхания. И это – сатори. И это – истина.

Энея отплыла к шкафу и вернулась с небольшим мягким полотенцем. Мы по очереди отерли пот. Моя рубашка проплыла мимо, помахивая рукавами в легких потоках воздуха. Энея рассмеялась и продолжала вытираться, но это простое действие очень быстро обратилось в нечто иное.

– Ой, – улыбнулась мне Энея. – С чего бы это?

– Закон Ньютона? – подсказал я.

– Не лишено смысла, – прошептала она. – Тогда какова же будет сила противодействия, если я сделаю… вот так?

По-моему, мгновенный результат эксперимента изумил нас обоих.

– У нас еще не один час до встречи на звездолете-дереве, – сказала Энея. Она что-то скомандовала кокону, и вогнутые стены стали совершенно прозрачными. Мы словно парили среди бесчисленных ветвей и листьев-парусов, озаренные с одной стороны светом солнца и погруженные в ночь с другой, где сквозь прозрачную стену виднелись звезды.

– Не беспокойся, – сказала она, – мы все видим, но снаружи стены совершенно непрозрачные. Зеркальные.

– Откуда такая уверенность? – поинтересовался я, целуя ее в шею, губами отыскивая мягкое биение пульса.

– Пожалуй, мы не сможем в этом убедиться, пока не выйдем наружу, – вздохнула Энея. – Вариант проблемы Дэвида Юма.

Я попытался оживить в памяти свои философские чтения в Талиесине, потом вспомнил наши дискуссии о Беркли, Юме и Канте и хмыкнул:

– Есть еще один способ проверки!

– И какой же? – пробормотала она, не открывая глаз.

– Если мы видны снаружи, – провозгласил я, залетая к ней сзади и растирая ей спину, – то не пройдет и получаса, как соберется громадная толпа Бродяг-«ангелов», тамплиеров и кометных фермеров.

– И действительно… – Она по-прежнему не открывала глаз. – А с чего бы это?

Я приступил к демонстрации.

– Ох ты… – выдохнула Энея, широко распахнув глаза.

Боюсь, я шокировал ее.

– Рауль! – шепотом позвала она.

– Хммм? – Я не прерывал своего занятия, закрыв глаза.

– Может, ты и прав насчет зеркальности кокона снаружи, – прошептала она, снова вздохнув, на этот раз глубже.

– Мммхммм?

Ухватив меня за уши, она развернулась, притянула меня к себе и предложила:

– Почему бы нам не сделать его прозрачным снаружи и зеркальным внутри?

Настала моя очередь распахнуть глаза.

– Шучу. – Энея оттолкнулась от вогнутой стены, увлекая меня за собой в центр сферы теплого воздуха.