Гиперион

– Под вымершими ты подразумеваешь цеппелинов, сенешаи и тамплиеров?

– Ага. И эргов… хотя этих-то я пока ни одного не видел.

– Тамплиеры и Бродяги делали все возможное, чтобы спасти истребляемые разумные виды, как колонисты Мауи-Обетованной – дельфинов Старой Земли. Сначала от первых колонистов Хиджры, потом от Гегемонии, теперь – от Священной Империи.

– А мифические и покойные?

– Полковник Кассад?

– И Хет Мастин. А кстати – и Рахиль. Такое впечатление, что действующие лица чертовых гиперионских «Песней» заявились сюда всей толпой.

– Не совсем, – тихо и немного печально сказала Энея. – Консул мертв. Отцу Дюре даже не дали пожить. И мамы уже нет.

– Извини, детка…

Она снова погладила меня по руке.

– Ничего. Я понимаю, что ты имеешь в виду…

– А ты была раньше знакома с полковником Кассадом и Хетом Мастином?

Энея покачала головой:

– Конечно, мама мне о них рассказывала… Но они ушли еще до моего рождения.

– Ушли… – повторил я. – А разве не умерли?

Я принялся старательно вспоминать строфы «Песней». Согласно рассказу старого поэта, тамплиер Хет Мастин, Истинный Глас Древа, пропал во время путешествия через гиперионское Травяное море, вскоре после того как его звездолет-древо «Иггдрасиль» сгорел на орбите. Кровь в каюте тамплиера наводила на мысль, что это дело рук Шрайка. Он оставил эрга в кубе Мебиуса. Позже Хета Мастина нашли в Долине Гробниц Времени. Объяснить свое отсутствие он был не в состоянии – сказал лишь, что кровь в каюте принадлежала не ему, а потом еще что-то – про Древо Боли, – и умер.

Полковник Кассад исчез примерно в то же время, вскоре после вступления в Долину Гробниц Времени, но, согласно «Песням» Мартина Силена, полковник последовал за своей призрачной возлюбленной Монетой в далекое будущее, где и погиб в битве со Шрайком. Закрыв глаза, я начал неспешно декламировать:

Когда все кончилось,
Монета с горсткой уцелевших
Избранных Воинов
отыскала Кассада на кровавом жнивье.
Они осторожно извлекли его
из смертельных объятий
искореженного Шрайка,
омыли и обрядили истерзанное тело
и понесли сквозь расступающуюся толпу
к Хрустальному Монолиту.

Там тело полковника

опустили на возвышение из белого мрамора,
сложив оружие в ногах.
Перед Гробницей запылал огромный костер,
и во все уголки долины
двинулись мужчины и женщины
с факелами в руках.
Все новые и новые люди
спускались с лазурного неба —
на хрупких с виду летательных аппаратах,
напоминавших мыльные пузыри,
на энергетических крыльях,
на зеленых и золотых светящихся кольцах.

Позже, когда над озаренной кострами долиной

засверкали холодные звезды,
Монета простилась со всеми
и вошла в Сфинкс.
Люди запели.
На поле битвы
среди изорванных знамен
и изрубленных панцирей,
обломков клинков и оплавленных
кусков металла
шныряли мелкие грызуны.
К полуночи пение прекратилось.
Толпы провожающих, затаив дыхание, отпрянули назад.
Гробницы Времени засветились.
Яростный антиэнтропийный прилив
отбросил людей к воротам долины,
к сияющему в ночи городу.

А огромные Гробницы

Вдруг задрожали,
свежая позолота потемнела, стала бронзовой.
И они начали свой долгий путь в прошлое.

– Потрясающая память, – заметила Энея.

– Если я что-нибудь путал, то получал от бабушки оплеуху. Не уклоняйся от темы. Я полагал, что тамплиер и полковник умерли.

– Они умрут. Как и все мы, – ответила Энея. Я молча ждал, когда она выйдет из своей дельфийской фазы. – В «Песнях» говорится, что Шрайк унес Хета Мастина куда-то… в когда-то. Потом, после возвращения, он умер в Долине Гробниц Времени. В поэме не сказано, отсутствовал он один час или тридцать лет. Дядя Мартин просто не знал этого.

– А полковник Кассад, детка? – Я искоса поглядел на нее. – О нем в «Песнях» говорится довольно недвусмысленно. Полковник следует за Монетой в далекое будущее, вступает в битву со Шрайком…

– С легионами Шрайков, – поправила меня Энея.