Гипнотизер

Первым делом комиссар решил поговорить с мужем Алисе Франсен. Когда полицейские опрашивали жильцов в первый раз, дверь открывала она. Супруги Франсен жили на том же этаже, что и Симоне с Эриком. Их квартира была прямо напротив лифта.

Йона позвонил и стал ждать. Промелькнуло воспоминание, как он ребенком ходил по домам с картонными майскими цветами[16], а иногда с картонной копилкой “Лютерйельпен”[17]. Ощущение того, что ты чужой, возникающее перед тем, как заглянешь в другой дом, нежеланный гость для тех, кто открывает дверь.

Комиссар позвонил еще раз. Открыла женщина лет тридцати. Она выжидательно-сдержанно посмотрела на него, отчего комиссар вспомнил кошку в пустой квартире.

– Да?

– Меня зовут Йона Линна, – представился он и показал удостоверение. – Я хотел бы поговорить с вашим мужем.

Женщина торопливо глянула через плечо и спросила:

– Сначала я хотела бы знать, в чем дело. Вообще-то муж сейчас занят.

– Речь идет о ночи на субботу, двенадцатого декабря.

– Вы же уже спрашивали об этом, – раздраженно сказала женщина.

Йона бросил взгляд на свой список.

– Здесь записано, что полиция разговаривала с вами, а не с вашим мужем.

Женщина недовольно вздохнула:

– Не знаю, есть ли у него время.

Йона улыбнулся:

– Это займет всего несколько минут, обещаю.

Женщина пожала плечами и крикнула в глубину квартиры:

– Тобиас! Здесь полиция!

В коридор вышел мужчина в полотенце, обернутом вокруг бедер. Его кожа казалась сильно нагретой и была очень загорелой.

– Здравствуйте, – поздоровался он и объяснил: – Я загорал…

– Неплохо.

– Да нет. У меня от этого образуются энзимы в печени. Я осужден загорать по два часа в день.

– Это другое дело, – сухо ответил комиссар.

– Вы хотели о чем-то спросить.

– Может быть, вы видели или слышали что-нибудь необычное в ночь на субботу, двенадцатого декабря?

Тобиас почесал грудь. От его ногтей на загорелой коже остались белые следы.

– Кажется, что-то было. К сожалению, не могу вспомнить точно. Не помню.

– Ладно, большое спасибо, – сказал Йона и наклонил голову.

Тобиас потянулся к ручке, чтобы закрыть дверь.

– Еще кое-что. – Йона кивнул на пустую кварти – ру. – Это семейство, Росенлунд… – начал он.

– Очень приятные люди, – улыбнулся Тобиас и вздрогнул от холода. – Я их что-то не вижу.

– Они уехали. Вы не знаете, у них есть домработница или еще какая-нибудь прислуга?

Тобиас покачал головой. Он побледнел под своим загаром, замерз.

– Понятия не имею. К сожалению.

– Спасибо, – сказал Йона, глядя, как Тобиас Франсен закрывает дверь.

Комиссар перешел к следующему имени в списке: Ярл Хаммар, живет под Эриком и Симоне. Пенсионер, которого не оказалось дома, когда приходила полиция.

Ярл Хаммар оказался тощим стариком, явно страдавшим болезнью Паркинсона. На нем была натянута кофта, вокруг шеи обмотан платок.

– Полиция, – произнес Хаммар хриплым, еле слышным голосом и глянул на Йону мутными от катаракты глазами. – Что полиции надо от меня?

– Я только задам один вопрос. Может быть, вы видели что-нибудь необычное в доме или на улице в ночь на двенадцатое декабря?

Ярл Хаммар склонил голову набок и прикрыл глаза. Вскоре открыл их снова и покачал головой:

– Я принял лекарство. И поэтому очень крепко спал.

Йона заметил женщину у него за спиной.

– А ваша жена? – спросил он. – Можно с ней поговорить?

Ярл Хаммар криво улыбнулся.

– Моя жена Сольвейг была чудесной женщиной. Тем хуже, что она ушла под землю – умерла почти тридцать лет назад.

Старик повернулся и поднял трясущуюся руку, указывая на темную фигуру в глубине квартиры:

– Это Анабелла. Она помогает мне с уборкой и тому подобным. К сожалению, она не говорит по-шведски. А в остальном она просто безупречна.

Услышав свое имя, женщина вышла на свет. Анабелла была похожа на уроженку Перу – лет двадцати, с глубокими оспинами на щеках, волосы завязаны в небрежный хвост, низкорослая.

– Анабелла, – мягко сказал Йона, – soy comisario de policía, Йона Линна.

– Buenos días, – шепеляво ответила Анабелла и посмотрела на него черными глазами.

– Tu limpias más apartamientos aqui? En este edificio?

Она кивнула – правильно, она убирает и в других квартирах в этом доме.

– Qué otros? – спросил Йона. – В каких еще?

– Espera un momento, – сказала Анабелла и, немного подумав, начала считать по пальцам: – El piso de Lagerberg, Franzén, Gerdman, Rosenlund, el piso de Johansson también.

– Росенлунды, – сказал Йона. – Rosenlund es la familia con un gato, no es verdad?

Анабелла с улыбкой кивнула. Она убирает в квартире с кошкой.

– Y muchas flores, – добавила она.

– Много цветов, – уточнил Йона, и она кивнула.

Йона серьезным голосом спросил, не заметила ли она чего-нибудь особенного четыре ночи назад, когда пропал Беньямин:

– Notabas alguna cosa especial hace cuatros días? De noche…

Лицо Анабеллы застыло.

– No, – поспешно сказала она и хотела было отступить в квартиру Хаммара.

– De verdad, – быстро сказал Йона. – Espero que digas la verdad, Anabella. Я жду правды.

Он повторил, что это очень важно, что речь идет о пропавшем ребенке.