Гипноз разумности

Первая серьезная волна сомнений в безусловной справедливости детерминизма пришла в 1924 году после возникновения квантовой механики, созданной Луи де Бройлем и Полем Дираком. Одной из основных идей квантовой механики было предположение де Бройля, что любая движущаяся частица с ненулевой массой покоя - электрон, например – обладает и выраженными волновыми свойствами. Представить это невозможно с помощью какого-то зрительного образа, потому что «частицу» нужно одновременно вообразить как сконцентрированный комочек вещества и как «размазанный» в пространстве волновой процесс «чего-то»! Но уже в 1927 году это предположение было экспериментально подтверждено американскими физиками К. Дэвиссоном и Л. Джермером, изучавшими рассеяние ускоренных электрическим полем электронов на вращающемся кристалле никеля. Результаты опыта – последовательность пиков, регистрируемых гальванометром, можно было объяснить только дифракцией, т.е. волновой природой движущихся электронов. Вскоре и на фотопластинке была получена визуальная дифракционная картина, созданная быстрыми электронами, рассеянными тонкой пленкой - чисто оптическое явление, доказывающее волновую природу электронов. Однако оказалось, что точно предсказать, в какое место фотопластинки попадет каждый данный электрон, нельзя – только вероятность его попадания в ту или иную точку пластинки. Создавалась довольно непривычная картина, не похожая на статистический характер прогноза состояния большого ансамбля молекул, где вероятностный характер был связан просто с тем, что технически было невозможно просчитать движение каждой отдельной молекулы из многих миллиардов хаотически движущихся и взаимодействующих частиц, но где движение каждой частицы, тем не менее, было строго детерминировано динамическими взаимодействиями. А в квантовой механике складывалось впечатление, что на каком-то этапе даже единичный электрон, без всякой видимой причины, движется либо в одном направлении, либо в другом, т.е. обладает свободой воли и сам выбирает направление движения, нарушая принцип детерминизма. Это тем более странно, что любые попытки экспериментально проследить (в чрезвычайно тонких и прецизионных экспериментах), как движутся частицы, образующие интерференционную картину, немедленно ее разрушают! Экстраполяция этого факта на макрообъекты, состоящие – в конечном счете - из элементарных частиц, и затем живое вещество было делом техники – принцип детерминизма ощутимо качнулся.. Уже тогда А. Эйнштейн не мог смириться с этим фактом. Из Принстона он писал М. Борну: «В наших научных взглядах мы – антиподы. Ты веришь в играющего в кости бога, а я в полную закономерность в мире объективно сущего... Большие первоначальные успехи квантовой механики не заставили меня поверить в то, что в основе природы лежат законы игры в кости!» [26] Почему природа не позволяет нам понять механизм подобного явления — на этот вопрос не может ответить никто, по крайней мере в настоящее время. И здесь уместно привести слова выдающегося американского физика ХХ века, лауреата Нобелевской премии, Ричарда Фейнмана: «Мы говорим "в настоящее время", но мы очень серьёзно подозреваем, что всё это — уже навсегда и разгрызть этот орешек человеку не по зубам, ибо такова природа вещей». С тех пор эффекты квантовой механики не получили последовательного объяснения в рамках принципа детерминизма и по-прежнему используются сторонниками индетерминизма. Остается надеяться, что пессимизм Р. Фейнмана окажется необоснованным, и в процессе конкретных – не философских! – исследований природы эти недоумения найдут вполне детерминистские ответы.

Диссипативные структуры