Гипотеза Дедала

Заказ прибыл издалека, его привез один торговец. Вообще эту братию кузнец недолюбливал. Даже более того, простой человек, привыкший к тяжелому труду, он презирал каждого из «доходяг». Мастер был убежден, что такая вокабула, образованная, по его ошибочному мнению, от слова «доход», удачно описывает их гнилую сущность. Купцы ничего не создают сами, а на перепродаже наживают больше, чем добрые честные люди. Плод их труда – не металл, не клинок, не сукно, не хлеб, а только доход, который они кладут в свой, и только свой карман! Все торгаши на свете сливались для мастера в единую зловонную массу, он не водил с ними знакомств и не различал, а потому не узнал и человека, явившегося утром с рисунками и мешочком золота, хотя они уже встречались. Более того, этот купец кузнеца попросту ненавидел.

Лет десять назад мастер спустил нынешнего визитера с лестницы после того, как тот предложил ему изготовить несколько десятков клинков для оптовой продажи за цену, показавшуюся кузнецу оскорбительной. Он умел обходиться с металлом, но не с людьми. Кроме того, ему было невдомек, что множественные кампании крестоносцев действительно снизили цены на мечи. Мастер понял это позже и тогда соглашался работать даже за более низкую плату, но сделанного не воротишь. Впрочем, кузнец не переживал. Более того, он сразу забыл тот случай.

Купец же помнил о нем слишком хорошо. Молодой человек был тогда оскорблен в лучших чувствах. Недавно потерявший родителей, он изо всех сил старался встать на ноги. Хоть юноша и являлся потомственным торговцем, но отец оставил ему лишь долги да обиды коллег и соседей. А как горячее сердце жаждало возродить семейное… Да нет, скорее начать на его руинах собственное дело! Никакого желания задеть мастера он не имел, но, будучи весьма ограниченным в средствах, не мог предложить больше. Сейчас же у уважаемого купца буквально сводило скулы от необходимости вновь явиться к обидчику, вспоминая которого он скрежетал зубами по ночам до сих пор.

Почему же торговец все-таки пришел? Разве не было на свете других кузнецов? Дело в том, что речь шла о дорогостоящем заказе важного человека, и никто бы не справился лучше, чем мастер, слава о котором распространилась по всей Европе. За годы работы купец убедился: в денежных делах нет места эмоциям и чувствам. Он неоднократно повторял себе эту максиму год за годом, будто готовясь однажды вновь переступить порог дома ненавистного кузнеца. Прежде упомянутая мысль была предметом его гордости. Он самодовольно наслаждался своим здравомыслием и холодным, чистым как слеза профессиональным прагматизмом. Но вот день настал. Сегодня купец презирал себя за эту высосанную из пальца и выпестованную, выращенную до огромных размеров подлую глупость, которая будто толкала его в бездну прошлой обиды.

Все эти болезненные переживания так и остались для кузнеца тайной. В то же время он был сильно озабочен историей, которую ему поведал гость. По словам торговца, заказчиком выступал высокопоставленный итальянский вельможа, слава о котором распространилась даже шире, чем известность мастера. Вот только это была дурная слава. Упомянутый аристократ считался женоубийцей, развратником и мужеложцем. От казни вельможу спасало только то, что в числе слухов о нем были и те, которые связывали его с королем отнюдь не только дружбой. Кузнец вовсе не хотел, чтобы сделанный им заведомо прекрасный меч служил альковным кровавым порокам.

Впрочем, на этом история не заканчивалась. Далее купец рассказал, будто рисунки и чертежи выполнил придворный художник вельможи, дочь которого тот обесчестил и убил. О красоте девушки теперь шла ничуть не меньшая слава, чем о мастерстве кузнеца и злодействах бесноватого аристократа. Живописца поглощала жажда отмщения, но, будучи человеком «старой закалки», чести и долга, он был готов разделаться со своим хозяином не раньше, чем выполнит его последний приказ. Так что рисунки и чертежи были подготовлены качественно, в надлежащем количестве и в срок. Вместе с золотом их передали купцу. Уже по дороге в Саксонию последнего нагнали известия, будто вельможа якобы погиб.

Что стало с художником, торговец не сообщал. Будучи отцом двух дочерей, кузнец сочувствовал трагедии живописца, а также высоко оценил тот факт, что свой профессиональный долг несчастный поставил выше личной беды. Однако после всего услышанного мастер забеспокоился. По всей видимости, его просили произвести на свет сироту – меч, у которого не будет хозяина. Да, заказ был щедро оплачен заранее, но клинок не отведает сечи… Кузнец впервые задумался о том, что лучше для его детища – быть бесхозным или же принадлежать мерзавцу, который будет проливать им кровь безвинных? С ужасом приходилось признать, что для холодного и острого металла предпочтительнее последнее. Эта мысль будто кипяток ошпарила мастера. Дабы не впадать в дальнейшие раздумья, он торопливо принялся за работу и начал с расчетов, чтобы отправить заказ рудокопам и литейщику.