Гипотезы о происхождении языка

Первобытный человек также воспринимал мир через фильтр своих потребностей, и то разнообразие ситуаций, в которые он попадал (прежде всего охотничьих), способствовало быстрому накоплению опыта. Задача состояла в том, чтобы как можно полнее (а это было жизненно важно) передать его последующему поколению, чему могла служить только такая богатая средствами форма общения, как драматическое действо.

Жизненно значимые элементы ситуации образуют для животного ее ядро. Все же остальные ее явления слабо различимы. Однако, как показала К.Н. Ладыгина-Коте, такая же диффузность свойственна и детскому мышлению, а факты из языков первобытных народов говорят о том же: для них характерна такая суммарность значений слов, при которой одно слово обозначает целую совокупность разнородных предметов; так, в языке аранта одно и то же слово обозначает и "корни водяной лилии", и "кости человека", и "ночь", объединяемые общим признаком "невидимого" (В.В. Иванов).

Прежде чем переходить к вопросу о возможностях обобщения и абстракции у высших обезьян, приведем генетическую классификацию обобщения, предложенную Г.С. Костюком. Он различает: 1) "доаналитическую" генерализацию, имеющую место на уровне диффузного мышления; 2) обобщение после элементарного анализа (целое расчленяется на несвязанные признаки, отдельные признаки подменяют собой целое понятие); 3) обобщение после комплексного анализа, в результате которого образуется комплекс соотнесенных признаков.

Для человекообразных обезьян характерны первые две формы обобщения. Еще И.П. Павлов отмечал, что он пришел к выводу о наличии у животных своеобразных понятий, образующихся путем генерализации отдельных представлений в одно более общее. Он полагал, что животные реагируют на обобщенные раздражители, и соответствующие обобщения можно рассматривать как аналоги понятий.

Что же касается способности к абстрагированию, то у обезьян обнаружены лишь зачатки: абстрагируемый признак не отделяется от объекта и не рассматривается как самостоятельный объект, а лишь оттеняется, вычленяется в предмете. Так, обезьяна не может выработать абстракцию длины и оперировать с нею, как считает К.Н. Ладыгина-Котс.

Конечно, способность оперировать абстрактными категориями, а тем более вне наличной ситуации, обеспечивается прежде всего рефлексирующим мышлением – проявлением такого уникального человеческого свойства, как самосознание. Поэтому главный пункт, в котором наиболее сильно расходится мышление человека и обезьяны,- это именно способность к абстракциям. Однако во всем остальном, а прежде всего в плане реального поведения, каких-либо резких контрастов наука не находит. «Главный вывод, который следует из экспериментов последних 25 лет, состоит в том, что обезьяны обладают, хотя и в меньшей степени, чем человек, способностью улавливать общий характер задачи, которая ставится с целью определения умственных способностей в так называемых "тестах на концептуальное мышление"… Подобные тесты демонстрируют лишь постепенный переход от менее развитых млекопитающих к приматам и человеку»21. Мы не возражаем против высокой оценки умственных способностей животных, но это ие означает, что мы признаем "чистый эволюционизм" в становлении человеческого мышления. Произошел пускай и длительный, но все же качественный скачок, и одним из необходимых условий для него послужил язык.

Внешняя ситуация в мышлении высших животных представляется в виде набора образов жизненно значимых элементов. Этот набор имеет обобщающую силу, играет роль эталона ситуации, будучи ее частью и служа распознаванию подобных ситуаций. Если с этими эталонами соотносится некий сигнал, то он выступает частью обозначаемой ситуации.

У обезьян таких ситуаций, вызывающих звуковую реакцию, ограниченное количество. Так, у шимпанзе ситуация, вызывающая волнение, сопровождается уханьем, удовлетворение – хрюканьем, удивление – мычанием. У гамадрил выделяют односложных сигналов (ak, hon, au, i и т.д.), соответствующих отдельным ситуациям (Н.И. Жинкин). Заметим, однако, что хотя звуку соответствует одна ситуация, но она не конкретная, а типизированная, обобщенная: звуки удовольствия могут быть связаны с ситуацией как еды, так и искания; сигнал опасности или угрозы также соотносится с различными объектами. Здесь скорее надо говорить не об отдельных ситуациях, а о схемах ситуаций.

Знаковую систему обезьян Н.И. Жинкин назвал "системой с фиксированным списком сообщений, или системой не расширяющихся сообщений". Дело в том, что число схем ситуаций (денотативных полей, по выражению Н.И. Жинки-на) конечно. Каждой схеме соответствует свой сигнал; число сигналов, следовательно, тоже конечно, и их можно задать списком. Сигналы эти одновременно и алфавит системы общения, и целые обобщения. Для этой системы, кроме того, характерны, по мнению Н.И. Жинкина, однозначность и несинонимичность знаков, нулевой синтаксис. Поэтому сообщения о прошлом и будущем не могут быть образованы в этой системе, так как нуждаются в комбинировании знаков (указание на ситуацию + указание на время).