Гиппократ

Возьмем снова пример изменения в ритме ежедневного приема пищи. Если автор «Режима при острых болезнях» считает, что такое изменение пагубно для всех без исключения людей, автор «Древней медицины» видит тут возможность установить иерархию нормального и между нормальным и патологическим:

«Для большинства людей, каким бы режимом они ни пользовались, едят ли они раз в день или два, совершенно неважно, придерживаются они или нет этой привычки. Но, наоборот, есть люди, которые, если они отклоняются от благоприятного для них режима, неспособны легко восстанавливаться, но при каждом из этих двух типов режима у них возникает большое недомогание, если они его изменяют даже на один день… О таких конституциях, которые быстро и сильно ощущают изменение режима, я говорю, что они слабее, чем другие. Слаб тот, кто близок к болезни, но больной еще слабее, и ему приходится больше страдать всякий раз, когда он отклоняется от того, что ему подходит».

В последних строчках размышление поднимается до очень важных отношений здоровья и болезни. Автор имеет обостренное чувство преемственности и градации. Нормальное и патологическое различается не по природе, а просто по степени. Больные слабее, чем самые слабые из тех, кто здоров. Этот принцип преемственности между нормальным и патологическим снова появится в XIX веке у Огюста Конта под названием «принципа Брюссэ».

Краткий итог отношений между нормальным и патологическим

Из этого обзора следует, что отношения здоровья и болезни сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Это два противоборствующих состояния: равенство противится господству, смесь — разделению. Но в то же время есть только разница в степени нормального и патологического, поскольку тело, здоровое или больное, определяется большей или меньшей способностью побеждать внешнее влияние и сопротивляться изменению. Эти два типа отношений между нормальным и патологическим могут показаться несовместимыми для современного мышления, но в эпоху Гиппократа было иначе, поскольку они сосуществовали в одном и том же трактате («Древняя медицина»).

Ход болезни: беспорядок или порядок?

На первый взгляд, противоречивые концепции патологического тоже могут сосуществовать. Болезнь понималась как беспорядок, как разрушение нормального состояния. Но в то же время врачи исследовали правила, организующие ход болезни в пространстве тела и особенно во времени.

Метафора ориентируется на ход болезни, или, скорее, на ее бег:

«Если болезнь устремится в тот же момент, что и лечение, она не быстрее, но если она его опережает, она быстрее».

Нужно ли представлять лечение, как бегуна на стадионе, который пересекает финишную линию раньше своего соперника, болезни? Или как охотничью собаку, преследующую дикого зверя? Или, что более правдоподобно, как воина, преследующего врага? Как бы то ни было, метафоры часто дают представление о болезни, как о живом существе, сильном и быстром, которое нападает на больного, подобно воину, или как дикое животное на свою добычу. Действительно, болезнь «приближается», «нападает», «овладевает» больным, «держит» его. Между больным и болезнью завязывается своего рода битва. Болезнь его «побеждает», если ему не удалось «устоять» перед ее силой. И «когда болезнь восторжествовала над телом, такой случай неизлечим». Болезнь, ненасытное существо, питается за счет больного. Когда больной очень слаб, «очевидно, что то, что он ест, приносит питание и рост болезни, а телу — истощение и слабость». Лихорадка тоже нуждается в поддержке, как огонь. И когда болезнь больше не находит подходящей пищи, она постепенно пожирает здоровую плоть больного и вызывает смерть:

«Болезнь начинается с того момента, когда больше нет пищи в достаточном количестве, она пожирает, постепенно продвигаясь. Когда она все пробежала, пища для болезни закончилась, и больше нет здоровой части для захвата. Если такое происходит, больной умирает».

В лучшем случае болезнь отпускает больного. Однако даже когда кажется, что она удаляется, она может снова прибежать, напасть и ожесточиться в новом приступе гнева.

Все эти метафоры хранят следы дорационалистической, догиппократовой концепции болезни — демонического существа, напавшего на больного, вызывающего в нем огромный беспорядок своими непредвиденными свойствами и продолжительностью. Болезнь — своего рода внутренняя буря. В этой перспективе патология является царством беспорядочного и своевольного.

Невзирая на метафоры, которые отсылают к древней и мудреной концепции болезни, врачи более ясно представляют себе продвижение болезни по телу. Она начинает с определенной точки, направляется в другое место, укореняется там, может снова переместиться или выйти наружу. Эти перемещения болезни, заметные по боли, тесно связаны с теорией жидкостей. Они способствуют движению «виновной» жидкости, которая отделилась от других. Вот как автор «Природы человека» представляет себе связь между болью и перемещением жидкости: