Гиппократ

Наложение повязки в настоящее время является второстепенным лечебным действием. Древний врач придавал этому большое значение. Зрелищность этого действия не ускользнула от художников. На вазе из Лувра, изображающей рабочую комнату врача, больные носят повязки. Но для изображения выбрана операция кровопускания, а не наложения повязки. Такая сцена представлена на аттической чаше начала V века, которая хранится в Берлинском музее. Там мы видим Ахилла (из «Илиады» известно, что он изучал медицину у кентавра Хирона), бинтующего левую руку Патрокла. Раненый сидит, отвернув голову, а бинтующий стоит одним коленом на земле. Оба облачены в доспехи. Чаще всего бинтовались, конечно, раны, полученные в бою.

В классическую эпоху воины уже не были, как Ахилл, сведущи в медицине, и врачи, такие как Махаон и Подалир Асклепиады, больше не участвовали в сражениях. Но общественные врачи участвовали в походах и лечили боевые раны. Придворные врачи сопровождали на войне своего государя. Ктесий Книдский, врач персидского царя Артаксеркса II, лечил его, когда тот был ранен в битве при Кунаксе.

Если полевая хирургия не очень хорошо представлена в «Гиппократовом сборнике», то исключительно из-за превратностей при передаче текстов. Большой Гиппократов трактат, к сожалению, утерянный, был посвящен именно боевым ранениям. Сборник рекомендует врачу участвовать в боевых походах, чтобы тренироваться в хирургических операциях.

Наложение повязок было обычным делом не только во время войны. В мирное время такую помощь оказывали при несчастных случаях па работе, при вывихах и переломах, особенно частых при упражнениях в палестре.

Искусство перевязки во времена Гиппократа достигло удивительной изощренности. Характерно несоответствие между краткостью советов, данных в «Рабочей комнате врача», о таких операциях, как кровопускание и прижигание, и удивительными длиннотами при описании наложения повязок. Четыре пятых трактата так или иначе касаются этого вопроса!

Мастерство перевязывания достигается только тренировкой: «врач должен упражняться в наложении бинтов двумя руками одновременно и одной и другой по отдельности». Ахилл на берлинской чаше бинтует двумя руками одновременно. Но художник, конечно, не был медиком. Когда концы бинта не скручиваются в противоположные стороны, сомнительно, чтобы он держался!

Желаемый результат — правильная повязка, не слишком свободная и не слишком тугая. Но врачи не пренебрегали эстетикой. Несведущему человеку трудно вникнуть во все тонкости. Разновидности перевязок так же систематизированы, как фигуры танца. Каждый виток бинта прикрывает предшествующий; в другом месте он более или менее сдвинут по отношению к предшествующему. Существовали повязки с выразительными и таинственными названиями: «глаз» или «ромб». Их количество свидетельствует о сложности этого раздела медицинского искусства. Оно было для публики важным тестом сноровки врача, а для некоторых врачей — удобным случаем с небольшими затратами вызывать удивление больного и зрителей.

Врачи-гиппократики не поддавались искушению злоупотреблять этими театральными эффектами. Наоборот, они сообщают об этих излишествах и осуждают их. Перевязка носа, если верить автору «Суставов», давала возможность проявить большой артистизм, и следовательно, ее больше всего домогались врачи, жадные до сенсаций. Сцена изображена просто великолепно:

«Те, кто использует бездумную ловкость, приходят в восторг, встретив перелом носа, чтобы наложить на него повязку. В течение одного или двух дней врач важничает, а перевязанный человек совершенно счастлив. Вскоре перевязанный человек утомляется, так как ношение повязки вызывает у него тошноту. Что касается врача, то он доволен, потому что получил возможность продемонстрировать свою ловкость, артистично перевязав нос. Но такой способ наложения повязки вызывает обратное тому, что положено».

Обсуждение бесполезных красивых повязок становится общим предписанием в трактате «Врач»:

«Нужно отвергать изящные и театральные перевязки (theatricous), которые не приносят никакой пользы. Ибо это подобно пошлости и чистому шарлатанству, часто приносящим, кроме всего прочего, вред человеку, которого лечат. Больной ищет не украшения, а облегчения».

Театральность осуждается во имя пользы, а также во имя природы. Некоторые врачи отличались не столько техникой перевязки, сколько необычным положением сломанной руки, которую они перевязывали. Например, врач настаивает, что нужно держать вытянутую руку в позе лучника. «А почему в позе лучника? — возражает автор «Переломов» и резонно замечает: — Эта ошибка, вероятно, не была бы допущена нашим ученым коллегой, если бы он представил самому пострадавшему протянуть руку». Обличая невежество любителей сенсаций, автор вынужден признать, что они могут завоевать успех у клиентуры, завороженной новшеством лечения: