Гитлерленд. Третий Рейх глазами обычных туристов

Все больше и больше мужчин несло службу далеко от дома, особенно после того, как в июне 1941 г. Германия вторглась в Советский Союз. Они там гибли, а власти продолжали ратовать за повышение рождаемости, не оглядываясь на семейное положение женщин. «Слово “внебрачный” должно исчезнуть из немецкого языка», – провозглашал руководитель Германского трудового фронта Роберт Лей. Флэннери сообщал, что женщины, желавшие как-то держаться в рамках приличия, иногда совершенно законно брали себе фамилию солдата, погибшего в бою. Хотя нацистские пропагандисты объявляли, что незамужние женщины рожают детей от «юных немецких героев», Шульц указывала, что реальные отцы часто были «начальниками, имевшими контакты с молодыми секретаршами, продавщицами и всякими делопроизводительницами». Это создало целый класс женщин, «цеплявшихся за нацизм, потому что нацистская партия защищала их внебрачных детей», – поясняла она.

Американские журналисты заметили еще и параллельный тренд: исчезновение тех, кто считался физически или умственно неполноценным. 11 декабря 1940 г. во время радиоэфира Флэннери упомянул, что британские бомбардировщики попали в дом инвалидов в юго-западной Германии. Гитлер в своей речи объявил тогда, что британцы намеренно бомбят немецкие госпитали, и Флэннери заподозрил, что таким образом прикрывается «истребление сумасшедших, искалеченных, безнадежно больных и даже стариков».

Флэннери услышал об одном молодом человеке из Лейпцига, заподозрившем неладное, когда стало многовато сообщений о смертях с формулировкой «после нескольких недель неизвестности мы получили известия о его смерти и кремации». Этот молодой человек созвонился с родственниками некоторых умерших и выяснил, что во всех таких случаях умерший находился в каком-то заведении. Флэннери начал расследовать, что стоит за этими одинаковыми некрологами, но нацистские чиновники отрицали, что в этих случаях кого-то убивали. Косвенное подтверждение, однако, пришло с другой стороны: после его расспросов в дальнейшем этой характерной фразы начали полностью избегать в публикациях.

Впервые Флэннери отправился работать в Берлин в октябре 1940 г., и в тот момент он вовсе не был рьяным антинацистом. «Я был одним из тех людей, которые считали себя непредвзятыми – которые не верили, что нацистская Германия непременно станет угрозой США, и которые полагали, что вполне возможно вести дела с Гитлером», – вспоминал он. После первой пары месяцев в Гитлерленде он стал куда менее «непредвзятым».

Флэннери и многим его коллегам становилось все сложнее скрывать свое отвращение к нацистским методам. Но часть живших в Берлине американцев разошлись со своими соотечественниками по противоположной причине: они подписались работать на немецком радио для эфира на английском языке. Они стали американскими пропагандистами у нацистов.

В некоторых случаях ими явно двигал не только оппортунизм. Эдвард Делани был неудавшимся актером, пробавлявшимся различными относящимися к кино заработками в Австралии и Южной Африке, а также пиаром для чикагской компании Metro-Goldwyn-Mayer. Занимаясь отборочными просмотрами, он летом 1939 г. переехал в Берлин и встретился там с Гансом Ширмером из Министерства иностранных дел. По словам Делани, Ширмер объяснил ему, что ищет человека, способного рассказывать в эфире «интересные людям материалы» о Германии, чтобы бороться с агрессивной критикой со стороны тех, кто ничего или почти ничего не знает о жизни в этой части Европы».

Делани утверждал, будто был уверен, что его работа не связана с геббельсовским Министерством пропаганды, но тут грань выглядит все равно тонкой. Американец не оставляет читателю сомнений, отчего он ухватился за такую возможность. «Вознаграждение он [Ширмер] предложил вполне достойное», – вспоминал он. Вскоре он уже обвинял в эфире британцев в «преднамеренных, умышленных убийствах», а Рузвельта – в подталкивании США к войне. Позже он оправдывал свои действия тем, что он де-факто выступал за изоляционистское движение Америки и напоминал о том, что коммунизм опаснее нацизма. Ширер высказывал свое мнение о Делани в своем дневнике 26 сентября 1940 г.: «Он болезненно ненавидит евреев, но в остальном он человек мягкий. В результате он просто транслирует нацистскую пропаганду, не задавая вопросов».