Гитлин и Сталер

Г и т л е р. Это возмутительно! И эти свиньи обязательно ими воспользуются. Но ничего, Иосиф, я кое-что храню в памяти и готов помочь тебе с реконструкцией Москвы. Хочешь, начнём с Триумфальной арки Победы? Или нет! Предлагаю начать с монументального памятника русскому и немецкому солдату в Сталинграде. Здорово? Представь только на миг! На вершине кургана — искусственное озеро, горы из гранита и стелла, изображающая германскую женщину. Как тебе идея?

С т а л и н. С мэчом?

Г и т л е р. Иосиф! С тобой можно обсуждать архитектурные замыслы! Конечно, с мечом. Крупная грудь, платье, меч, суровые формы. Рядом — огромная полусфера с неугасимым огнём и круглым отверстием в ночное небо! По замыслу должно быть круче, чем дворец Нерона. Главное — не стесняться размеров. Высота скульптуры Нерона составляла 36 метров. «Американская Свобода» — 46. Моя женская фигура в Нюренберге замышлялась в 60. Отталкивайся от этих цифр. Памятник сталинградского сражения обязан быть величественным!

С т а л и н. Я дам тебе настоящего архитектора. Сможешь передать свой замысел?

Г и т л е р. Еврей? Раздвигай проспекты, сноси дома, делай улицы как можно более широкими. Евреи на это не способны! Неумеха, идиот и неудачник Липперт сократил мой проект главной улицы Берлина до 91 метра, хотя я настаивал на 120. Сто двадцать ширины, Иосиф! А ты предлагаешь мне ещё одного еврея! Какой ширины улица, по которой меня везли к тебе?

С т а л и н. Пока небольшая, но в наших планах коренная реконструкция района Дорогомилово. Сразу за рекой советская власть собирается выстроить величественный зиккурат свише двэсти метров высоты. Я распорядился начать строительство в тот год, когда я умру.

Г и т л е р. Не тяни, заложи камни уже сейчас. Найди символику. Возьми девять камней прямо из этого комплекта и закопай в местах строительства.

С т а л и н. Я сделаю как ты саветуешь, Адольф, но где я возьму тебе русского архитектора? Русские, Адольф, позанимали в своей стране все тёплые места — в кочегарках, у мартеновских печей. Свободны только еврейские архитекторы.

Г и т л е р. Да, поражение — это горькая пилюля. (Теряя интерес и усаживаясь на место.) А эти где? Гёринг, Борман, Айсман?

С т а л и н. Геринг попал на трибунал, Борман исчез, Айсман собирает национал-социалистическое подполье.

Г и т л е р. Я всегда верил в Айсмана! Иосиф! Это плохо, что Борман ушёл. Он может украсть мои картины и комплекты игры. Мне нужна помощь ОГПУ.

С т а л и н. Ваш Борман — хитрая лисица. Но ми приложим усилия, я учту твою просьбу. Может быть тебе будет интересно, но некоторые покончившие с собой в бункере вставили себе в задний проход костяшки из одного из твоих комплектов. Что бы это могло означать?

Г и т л е р. А! Не обращай внимание! Это дурацкое, дикое суеверие. Так называемые сумерки богов.[2] Я думаю, что автор этого нелепого и лживого слуха — Мартин. Он любил подобные штуки.

С т а л и н. А в чём суть?

Г и т л е р. Якобы в том, что костяшки Го, одновременно введённые в задний проход нескольким людям, нарушают правила Игры и могут привести к «сумеркам». Иосиф, попроси своих людей собрать камни и очистить их спиртовым раствором. Идиоты! Борман пропал? Что-то здесь не так!

С т а л и н. А не мог он исчезнуть благодаря камню, введённому в задний проход?

Г и т л е р. Нет, Иосиф. Нет, нет и нет. Я повторяю тебе, что это лживый и беспардонный трюк. Это глупость, трюкачество и маразм! Как жаль, что ушли самые красивые и прекрасные люди! Например, дуче. Оратор, позёр, настоящий итальянский самец. Его движение было подлинной революцией, которую вершили молодые горячие люди, влюблённые в силу и скорость, как их учила поэзия Филиппо Томмазо Маринетти. «Мы воспеваем наглый напор, горячечный бред, строевой шаг, опасный прыжок, оплеуху и мордобой… Пусть поэт жарит напропалую, пусть гремит его голос и будит первозданные стихии!» Пазолини мастерски изобразил подлинных героев Италии. Для тебя выкрали этот фильм, Иосиф? Ты посмотрел? Как тебе эпизод с поеданием дерьма? Скажу откровенно — это мой любимый момент в фильме. Даже под бомбами островных варваров он смотрится великолепно. Да, кое в чём ошибался даже такой человек как дуче. И я ему на это указал! Но я послал парашютистов, послал ему лучших людей. Дуче сказал: «Адольф, мы стоим на обрыве столетий! Так чего же оглядываться назад?» Насчёт обрыва — это и сейчас верно. И даже ты на обрыве, Иосиф.

С т а л и н. (Пускает белое ароматное облако, наслаждаясь победой.) Кстати, по поводу самца. А скажи, твоя Ева, белокурая бестия, правда ли хороша в постели, как рассказывают?

Г и т л е р. Мы не занимались сексом в постели.

С т а л и н. Это понятно, но всё же. Не хочешь поделиться?

Г и т л е р. Не уверен, что хочу.