Гюмрийские рассказы

Смотрю вниз. На изрытом асфальте копошатся люди, слезающие с брони, бегущие в дома, орущие в мегафоны. Кричат сирены, где-то вдали гремят взрывы. Думаю, что, наверное быстрее будет спуститься по обломкам туфа, по фасаду к военным, нежели я буду опять скакать по разбитым ступеням к выходу из подъезда. Оказавшись перед бронёй я спрашиваю у офицера (судя по погонам), что происходит и что мне делать. Ноль эмоций, офицер продолжает командовать составом. Шок прошел, я начинаю кипеть. Говорю с военным громче, чем надо в такой ситуации. Игнорирование продолжается, но я уже не один. Рядом сосед и ещё несколько человек из близлежащих домов, которые начинают материться и орать. По-армянски. В нашу сторону начинает двигаться группа военных в балаклавах. На нашивках у них пять букв и поднятый автомат Калашникова. Я начинаю понимать, кто передо мной. Понимаю насколько всё плохо. В процессе разговора (мне переводят) выясняется, что Гюмри был подвержен ракетной бомбардировке, часть ракет было сбито ПВО, но основная инфраструктура была уничтожена. В скором времени вокзал будет обстрелян артиллерией, поэтому всем гражданским лицам нужно собраться на площади до дальнейших указаний. Из этих лиц, все мужчины должны принять участие в обороне города.

Отлично, уехал от одной войны, попал на другую. Довольно быстро мне удаётся объяснить военным, что я не гражданин Армении и что я должен как можно быстрее попасть в безопасное место. На что получаю ответ: 102 база уничтожена, боевые дежурства ведутся в соответствии с положениями ОДКБ. В общем, единственный вариант спастись это вместе со всеми мирными жителями пытаться найти безопасность на территории Армении, а лучше на территории Гюмри, в предусмотренных для таких случаев убежищах.

От этих слов я начинаю кипеть ещё больше. Я домой хочу. Мне вообще всё это не вперлось, у меня семья в России. Но предусмотрительно не высказываю это всё ребятам в балаклавах.

— "Нечего было улепетывать от своей армии".

Такой монолог довольно просто было просчитать.

Из разговоров узнаю, что столица не была атакована и что авиасообщение не приостановлено, по крайней мере из Еревана. Это вызывало у меня смех. У меня были догадки, что это какая-то успокаивающая блажь. Единственный вариант, который для меня был очевиден — это двигаться в сторону Гогавана.

На площади всё больше собиралось русскоговорящих. Мы требовали, чтобы нас сопроводили до границы с Грузией в место равноудалённое от мест конфликта. Времени прошло уже неприлично много. По прошествии часа, нас всё-таки согласились сопроводить в сторону Ташира. Как удалось понять из разговора, много нам не обещали, но и оставаться в Гюмри было крайне небезопасно.

Я поднялся обратно к себе, в остатки квартиры и начал искать то, что уцелело. В отброшенном шкафу, в углу комнаты я нашёл свои паспорта, которые (слава Богу) не успел сложить с рюкзак. Все бумаги по переводу в дочку компании, в которой я работаю, стекли в дыру на кухне. Телефон в напоясной сумке, как и деньги, вместе с чемоданом растворились в пыли разрушенного здания. Я не смог их найти.

Ещё через час мы собирались на площади перед уничтоженным жильём. Оказалось, что сопровождать нас будут военные с теми нашивками. Мы сели в тачки, которые скопились за всё это время рядом с кругом вокзала и поехали в сторону Мусаеляна.

Двигались по горной дороге, боялись, что по дороге начнётся такой же обстрел. Я ехал в одной машине рядом с девушкой, которая не переставала трястись и шептать что-то. На первой остановке она подошла ко мне и попросила сигарету. Зажигалка лизнула пламенем табак. Девушка втянула с силой дым и выдохнула сизый туман в сторону грунтовой дороги.

— Как ты?

— Сдохнуть охота.

— Я молчу. А что тут сказать.

— Давно здесь?

— В марте переехали с мужем. Сначала в Ереван, потом в Кировакан. Позавчера в Гюмри переехали.

— Пиздец. У меня аж дыхание перехватило. Она продолжает.

— Миша почти сразу умер, во дворе. А вот Дымка долго не могла найти. Уже потом увидела, его стеной придавило. Лапки слишком далеко от головы были, не стала пытаться достать, ехать уже нужно было.

Я отошёл, она пустым взглядом буравила место, где я стоял. Мне такое не нужно, я такого не хочу.

— По машинам!

Мне было насрать, что мои вещи поехали в другой тачке, я напросился поменяться местами с парнем, который ехал в идущей позади машине. Мы двинулись дальше.

Ширакская область осталась позади, впереди Лори, а значит Катнарат не так уж и далеко. Горы внимательно осматривают дорогу, но не вмешиваются в движение, подвеска "Волги" игнорирует колдобины, в отличие от "Опеля", в котором я ехал до этого. Ребята уже как-то отошли, достали из рюкзака бутылку красного "Иджевана". Выпили, закусывать нечем. Смешно, что они успели схватить бухло, а поесть не подумали взять. По груди и рукам растекается тепло, мы уже обсуждаем плюсы и минусы "эджайла", кто где кодит и почему фронтэндеры всё ещё не на фронте.