Гладиатор

Ну и вскоре тренировки продолжились. Прыжок через яму, подтягивания над костром, отжимания над клинками… все как в первые два дня.

Правда, на этот раз он позволил позаниматься на заржавевших тренажерах. Сказал, что тело должно быть большим, твердым и могучим, как у него, а не как у двенадцатилетней девочки…

Когда я выдохся, он дал мне меч и отхерачил палкой. Да так, что, кажется, сломал мне предплечье, хотя знахарь сказал, что там трещина и перебинтовал белой тканью. Этому миру жестко не хватает рентгена…

— А долго мне еще стоять? — под моими яйцами снова тот же меч, а на плечах — то же коромысло с камнями.

— Пока не придет Алиме, — отвечает Мастер, глядя куда-то вдаль.

— А она придет?

— Не сегодня, так завтра, — говорит он и пыхтит трубкой.

Я пытаюсь понять, серьезен он, или шутит.

— Но она же придет?

— Я не помню, — признается он и идет домой.

— Надеюсь, придет, — тихо говорю я, чувствуя, что ноги начинают слегка дрожать.

— Конечно, — слышу голос Мастера, — надейся.

***

Алиме все-таки пришла.

Пришла и помогла слезть с этих бревен, так как мои ноги затекли, и отказывались повиноваться. А еще мне казалось, что, если я попытаюсь дернуться, могу и евнухом стать. А эта перспектива меня не очень радовала.

На обед сегодня был весьма вкусный супчик. На вкус напоминающий гороховый, но Алиме уверила, что тут нет никаких бобовых.

На этот раз я выхлебал его быстрее Мастера, чем обломал ему кайф.

Но после обеда он вновь выставил меня против Алиме.

И на этот раз я готов.

Стою в стойке, прикрывая подбородок, как боксер. И, когда она подходит, готов увернуться от любого ее удара, чтобы контратаковать. На этот раз я не позволю вырубить меня! На этот я не…

Я не заметил, как она врезала мне.

И никакой блок не помог.

Рука, прикрывающая подбородок, хрустнула вместе с самим подбородком.

— Ой! Прости, Маркус!!! — слышу я ее крик, но он расплывается вместе с картинкой, которая плавно растворяется в круговороте красок и цветов.

Но магесса-лекарша хорошо знает свое дело, чему я очень и очень рад.

— Она тупо за солью зашла, — говорит Мастер. — Прет тебе, однако… я уже тебе и ямку вырыл на заднем дворе…

Магесса-лекарша снова улыбается.

***

На Малой Арене народу даже больше, чем вчера.

— А выходной у меня будет? — с надеждой я спрашиваю Мастера.

— Нет, пока не сможешь дать Алиме сдачи.

— Вы прикалываетесь?! — мои нервы ни к черту.

— Нет, — спокойно отвечает он, кладет в руки мой меч, разворачивает лицом к площадке и дает пинка под сральник.

Так что на арену я в прямом смысле вылетаю. Приземляюсь в центре, быстро встаю и отряхиваюсь.

Некоторые из зрителей смеются.

Но мне похеру.

— Давайте уже очередного грифона! — кричу я. — Да хоть мантикору! Похер вообще!

И уже намного тише, чтобы никто не услышал:

— Какая разница, от чего помирать?

Но противник меня… удивил.

— Да ладно! Серьезно?!

Ко мне навстречу вышел невысокий — ниже меня на голову — азиат. Щупленький, хиленький, но с мордой кирпичом.

— Я не буду убивать этого китайца! — кричу я Мастеру. — Это не честный бой! Да и я вообще не готов убивать! Носорога, грифона — пожалуйста! Но не бедных китайцев! У них и так жизнь не сахар!

— Придется, — говорит Мастер, и я отчетливо слышу его слова.

Нехотя оборачиваюсь, смотрю на китаезу.

— Братан, блин… — я развожу руками, — ты прости меня, брат…

— Заткнись, кусок говна! — и он плюет мне в лицо, отчего я прям замираю.

— Ты…

И тут мне прилетает удар с ноги в челюсть. По инерции меня разворачивает в сторону, но едва я осознаю, что именно произошло, в боку возникает резкая острая боль. Я замечаю рядом с собой китайца, а также рукоять кинжала, торчащую из моего бока.

А в следующий момент эта гнида наносит запрещенный удар в пах.

Я ору, падаю.

Получаю еще один удар в хавальник и уже в следующую секунду корчусь на полу, держась за к едреням ефеням отбитые яйца.

— Ах ты маленькая мразь, — чуть не плачу я, пока китаеза расхаживает вокруг меня, играя на публику. Он машет зрителям руками, посылает воздушные поцелуи.

Подходит ко мне, хватает за волосы, поднимает мою голову, плюет мне в лицо вновь и наносит удар кулаком. Еще один. И еще.

Возможно, он бил и дальше, но я уже не помню.

Так как очнулся немного погодя, когда бить он уже перестал.

Яйца тоже отпустило.

Китаец все бегал вокруг, показывая публике свои несуществующие бицепсы.

Я пытаюсь встать, и тут же получаю пинок в живот, падаю на спину, и пытаюсь прикрыться от серии пинков.

— Лежать, кусок говна! Лежать! — кричит китаеза, продолжая тренировать на мне футбольные удары. — Я из тебя все говно выбью, дерьмо собачье!

И, перестав пинать, он снова харкает мне в лицо.

— Сука! — ору я — перестань плеваться, гнида!

И следующий пинок приходится мне прямо в лицо. Толи в нос, толи в зубы.

Я плююсь кровь, стоя на корячках, когда меня снова, в очередной раз, пинают.

Лежу на спине, глядя на небо. Слышу обрывки вопля толпы. Что-то вроде «убей его!»

Надеюсь, мне это кажется…

И вот подходит китаец со своим ножом. Лезвие в моей крови.

— Готовься встретиться с дедулей, говнюк, — говорит китаеза и пытается ударить ножом в сердце.