Гладиаторы

Во время сражений, в которых он выступал с тяжелым ужасным цестом или без него, он стремился к тому, чтобы утомить своего противника долгой и искусной защитой и получить как можно меньше ударов, и никогда не решался нанести ни одного удара, кроме тех случаев, когда отпор врага был невозможен. Во всем, что он ни предпринимал, он стремился достигнуть цели благодаря постоянной бдительности, всегда прибегая к тем средствам, на какие ему указывал опыт и здравый смысл, как на самые пригодные.

Проскользнув за широкими плечами Гирпина, он спрятался в самом темном углу портика и начал прислушиваться, желая узнать, к чему приведет обращение Мариамны к учителю бойцов. Гиппий с веселым видом и не без грубости толкал гладиаторов вперед себя. Когда они толпой пришли к тесной выходной двери, он на минуту остался позади и совсем тихо сказал Эске:

— Ты, приятель, отведешь девушку к себе. Могу я ее тебе поручить?

— Мне ее поручить! — воскликнул бретонец.

Но тон, каким он сказал эти слова, и взгляд, каким он обменялся с Мариамной, удовлетворили бы гораздо более требовательного допросчика, чем начальник гладиаторов.

— Ну, будь здоров, молодец, — промолвил Гирпин, — и ты также, прелестный цветок Мне хотелось бы самому пойти с вами, но отсюда далеко до берегов Тибра, и я не должен пренебрегать делом этого вечера, что бы ни случилось.

— Ну, уходите же оба, — поспешно прибавил Гиппий. — Не будь грабежа впереди, мои телята не были бы нынче так покладисты. Коли вы попадете им в руки, вас не в состоянии будут спасти сами весталки. Идите скорей, и добрый вам путь!

Они повиновались и быстро удалились, между тем как начальник бойцов с довольной улыбкой хлопнул по плечу Гирпина и вместе с ним прошел внутрь дома.

— Ну, старый товарищ, — сказал он, — что бы ни случилось в сегодняшний вечер, мы выпьем с тобой чарку кекубского вина у трибуна. Завтра мы либо будем лежать на спине, с полуоткрытым ртом, готовым принять динарий смерти, либо будем подносить к губам золотой отполированный кубок Кто знает? И кого это может беспокоить?

— Только, брат, не меня, — заметил Гирпин. — Ну а меж тем мне таки изрядно захотелось пить, а ведь говорят, будто вино у трибуна — самое лучшее в Риме.

Глава XIII ЭСКВИЛИН [32]

Насторожив ухо, с напряженным умом слушал Евхенор, спрятавшийся в углу портика, происходивший разговор. Когда он услышал, что беглецы имели намерение направиться к берегам Тибра, его живой греческий ум тотчас же создал свой план действий.

Караул его товарищей, нескольких гладиаторов, нанятых Плацидом, по приказу Гиппия был поставлен несколько часов назад на дороге, ведущей к этому местечку.

Не подозреваемый ими, он бесшумно следовал за молодыми людьми, так как у него вовсе не было желания встречаться лицом к лицу с бретонцем до той поры, пока у него не появятся помощники; затем он поднял бы тревогу, схватил бы беглецов и восстановил бы свои права согласно священным правилам «семьи». Наверное, Эска защищал бы девушку до последнего издыхания, но количество взяло бы верх над ним, и было бы странно, если бы этот бой не привел его к вечному молчанию. После победы, говорил себе Евхенор, оставалось бы довольно времени, чтобы соединиться с остальными товарищами за столом у трибуна, отдав девушку во власть шайки. Он подыскал бы какое-нибудь оправдание своего отсутствия перед своими собратьями, которые к тому времени были бы уже в достаточной мере разогреты вином. Лично он был мало расположен к ночной затее, сулившей больше тумаков, чем бы ему хотелось, когда пришлось бы драться с германскими стражами, мощными голубоглазыми гигантами, которые не оказали бы пощады и сами не стали бы просить ее. Однако ему не хотелось потерять своей доли добычи, так как никто лучше его не сумел бы оценить преимуществ набитого кошелька, но он полагался на свою ловкость и рассчитывал получить эту добычу, не подвергаясь никакому бесполезному риску. Так как он держался обыкновения всегда заниматься не более как только одним делом, то он с нетерпением ждал, когда уйдет Гиппий и он сможет выйти из засады.