Гладиатрикс

«Если бы на месте Эйрианвен оказалась любая другая женщина, то все кончилось бы иначе, — думал Катувольк. — Но Эйрианвен… Такая прекрасная, со всех сторон совершенная, прямо богиня, ступающая по земле… Действительно, столько достоинств редко сочетается в одном человеке. Телесная красота, добрый и дружелюбный характер, не говоря уже о бездне знаний, унаследованных от отца-друида. В общем, о лучшей наследнице Сорине трудно было мечтать, но Эйрианвен угораздило по уши влюбиться в гречанку!»

— Ну, пойду я к Дорис, — поднимаясь на ноги, сказал Катувольк.

Палка тряхнул головой, словно отгоняя мрачные мысли.

— Думаю, ты все же беспросветный дурак, если отказываешься острожить в этом пруду бесплатную рыбку. Ладно, катись отсюда и оставь настоящим мужикам настоящие мужские дела.

Палка подмигнул Катувольку, вылез из-за стола и отправился на поиски девиц.

Молодой галл оставил его развлекаться, а сам бодрым шагом направился привычной дорогой. Он лишь недавно познакомился с Дорис, но уже чувствовал искреннюю привязанность к ней. Наставника воительниц менее всего волновал способ, которым она зарабатывала себе пропитание. Его собственное ремесло временами тоже дурно попахивало. Те, кого он воспитывал и обучал, чаще всего погибали до времени или, хуже того, становились никчемными, беспомощными калеками.

Катувольк мотнул головой, злясь на себя за то, что разговор с Палкой настроил его на такой грустный лад. Впрочем, горечь рассеялась сама по себе, стоило ему увидеть дом, где работала Дорис. Она уже ждала его, стоя в дверях. Ее труды на сегодняшний вечер были завершены. Девушка поспешила навстречу Катувольку, и ее торопливый шаг наполнил радостью его сердце.

XXIX

В стенах комнатки металось эхо воплей толпы зрителей, бушевавшей снаружи. Ритмичные выкрики достигали глубочайших подземелий в недрах амфитеатра, проникая сквозь камень словно бы отзвуками яростной, бьющейся музыки. Лисандра хлопотала вокруг Эйрианвен, умащивая ее тело маслом.

— Это для меня прежде всегда делала Сорина, — едва слышно прошептала британка.

— Не думай о ней так, — посоветовала Лисандра. — Она просто враг. Без имени, без лица.

— У нас так не принято, — ответила Эйрианвен. — Пусть мы и сходимся в поединке, но должны почтить одна другую.

— Ты ее почтишь, — не без колкости проговорила Лисандра. — У тебя будет для этого вполне достаточно времени, когда она свалится мертвой. Знаешь, я не очень долго была с ней знакома, но успела понять, что рука у нее сегодня не дрогнет. Если у тебя будет возможность ее поразить, то бей, не испытывая сомнений!

Эйрианвен ослепительно улыбнулась.

— Лисандра, а ты не думала о том, чтобы сделаться наставницей?

Та легонько ущипнула ее за нос, отчего Гладиатрикс Секунда рассмеялась и на какое-то время отвлеклась от мрачных раздумий.

— Уж верно, — сказала Лисандра. — Я справлялась бы с этим получше тех недоумков, с которыми нам приходится иметь дело сейчас.

Она отступила назад, придирчиво оглядела свою работу и удовлетворенно кивнула.

— Кажется, я ни пятнышка не пропустила… Слушай, а ты точно уверена, что не наденешь даже и сублигакулум? Никто ведь не приказывал тебе драться совсем нагишом. — Эйрианвен открыла было рот, но Лисандра вскинула руку. — Дай угадаю. Опять обычай ваших племен?

— Да, — кивнула силурийка. — Одна из нас уйдет из этого мира — голая, как и пришла. Нагота подчеркивает, что мы бьемся как равные. Доспехи не отведут ни единого удара. Тело против тела, меч против меча…

— Жаль, что спорить вы будете не о том, кто красивее! — Лисандра принудила себя улыбнуться, хотя ее сердце порывалось выскочить из груди от тоски и тревоги.

«Не годится показывать этого Эйрианвен. Пусть любимая видит мою нерушимую уверенность и черпает в ней силы».

— Ты о чем?..

Эйрианвен завертела головой, повела плечами, разминая мышцы.

— Жаль, что исход поединка определит не красота, — перефразировала Лисандра, сообразив, что некоторые тонкости латыни так и остались недостижимыми для силурийки. — На жилистую старую клячу никто бы даже не посмотрел!

— Нехорошо так ее называть, — пристыдила подругу Эйрианвен, глаза которой смеялись. — Не волнуйся за меня, Лисандра. Я буду упорно биться и вернусь с победой, если боги пожелают!

Лисандра кивнула. А что ей еще оставалось?

* * *

Вблизи арены можно было оглохнуть.

Лисандра успела привыкнуть к грому здравиц в свою честь, но такого неистовства ей еще не доводилось слышать. Публика не просто ревела, приветствуя выход на арену лучших воительниц. От издаваемых ею звуков по-настоящему содрогалась земля. Лисандра стиснула пальцами прутья решетки, перегораживавшей ворота жизни, и почувствовала, что даже они дрожали.