Glaeddyv vort, beanna (GV, b) (СИ)

— Например, о нас, — произнес эльф почти беззлобно. Я опешила, но виду не подала. О чем тут говорить, лапуля? О том, что у нас есть один большой любовный треугольник, в котором есть тупой угол — я, огнедышащий дракон, и одноглазый ублюдок, которому еще мама говорила, что он сумасшедший? Не-е-ет, чувак, так не пойдет. Моя логика сработала совсем по-женски: знаю я, что ты сейчас скажешь, поэтому, лучше первая тебя обижу.

— Солнце мое! — я возвела очи к небу. — Отношения нужно обсуждать с теми, с кем их имеешь, а не с теми, кого имеешь, — последняя часть фразы была похожа на плевок, который я адресовала в душу Йорвету, но промазала.

— Я рад, что не пришлось тебя расстраивать, — спокойно ответил эльф, не меняя тона.

— Ты не мог меня расстроить, мои ожидания и так были не слишком высоки, — увидев, что эльф вполне довольно улыбается, отгадывая, что мне банально стало обидно, я решила бить в лоб. — Если ты понимаешь, о чем я.

Я ожидала традиционную уже для наших диалогов бурю эмоций, попытку убить на месте, а может даже шквал непечатной брани на смеси общего с эльфийским. В конце концов, я пыталась задеть мужское самолюбие, которое сильный пол так старательно бережет, концентрируя в одном выпирающем органе. Намеки на несостоятельность Йорвета, как мужчины и все такое. А получилось как всегда, наглый эльф и тут обскакал — просто улыбка переросла в самодовольный оскал, настолько отдающий опасностью, что захотелось спрятаться в палатку к ведьмаку — сошедший с ума Геральт не казался таким уж безнадежным человеком, с которым находится гораздо безопаснее, чем с Йорветом.

— Не помню, чтобы ты жаловалась. Похоже, ты и твое тело разошлись во мнениях, — не сводя своей жуткой ухмылки, эльф сделал вид, что задумался. — Как ты там говорила? — он потер подбородок. — Ах, да. «Я люблю тебя», — передразнил он со страстным придыханием, которое теперь выглядело скорее, как натуральная издевка. — Да, кажется так ты мне повторяла, и была вполне довольна.

— Тебе показалось, — ответно скривилась я. Тело бросило в жар, и отнюдь не из-за костра. Я почувствовала, что лицо заалело от смущения и осознания, что эту словесную битву я проиграла. Язык мой — враг мой, он доведет до Киева даже тех, кому надо в Москву.

— Да нет, я отчетливо слышал… — продолжил свои глумления Йорвет.

— Спокойной ночи, — я резко встала и направилась к нашей с ведьмаком палатке, бурча под нос проклятия всем — от Йорвета до Одина включительно. Последнему попало, что из всех миров, Всеотец выбрал для изгнания именно этот. Присев у полога, я немного поразмыслила — стоит ли оно того. Геральт все еще может считать меня Йеннифер, а это может плохо кончится. Для меня. Ладно, подожду, пока этот самодовольный засранец уйдет к себе и вернусь к костру — там хотя бы тепло, и никто не станет меня обижать. Я стала вползать внутрь.

Геральт уже надышал здесь достаточно, чтобы не жаловаться на холод — спертый, но весьма теплый воздух. Сам виновник недавних событий тихо сжался в углу под спальником и пылко причмокивал губами, прижимая спальник к себе — что снилось Белому Волку, знать совершенно не хотелось, не моего яндекса это порно. Я пробралась в самую глубь палатки и попыталась вытащить из объятий ведьмака свое спальное место, но друг прижал к себе его так сильно, что сил катастрофически не хватало.

Я поплевала на ладошки, к в мультиках и стала дергать еще сильнее, пока не накрыла тьма. Крыша и без того плохо стоявшей палатки окончательно рухнула — я запуталась в собственном полевом жилище. Белый Волк тоже отразил перемены «погоды в доме», выпустил спальник и нашарил мою ногу, после чего, не стесняясь, слился в пылком поцелуе с коленом. Я заверещала, переходя на высокие чистоты за минимальный период, выдергивая ногу и пытаясь выбраться из этого лабиринта ткани. Ощупывая дорогу я наткнулась на спасительную руку, которая, крепко ухватив, вытащила в один рывок обратно в ночной воздух.

Надо мной раздался оглушительный смех лидера скояʼтаэлей. Йорвет стоял на четвереньках, держась одной рукой за живот, поэтому почти ползал по вытоптанной низкой траве, не в силах успокоится. Я надула губки — тоже мне благодетель нашелся — отвернулась, размышляя, как теперь правильнее поступить. Геральт заворочался в палатке, наматывая многострадальные ткани на себя, и через пару секунд перед нами предстала палаточная мумия, барахтающаяся по земле, причмокивающая сама с собой, периодически, храпя, как взрослый лабрадор. Увидев это, Йорвет окончательно заржал, распугивая (или, наоборот, приманивая) всех чудовищ в округе. От такой картины я тоже улыбнулась, но, вспомнив, что я — вообще глубоко обиженное создание, накинула на себя вновь строгий вид. Эльф успокоился и теперь внимательно следил за продолжением цирка — как пойдут события дальше.