Glaeddyv vort, beanna (GV, b) (СИ)

Решив, что я — женщина и значит должна жить в тепле, я просто поползла в соседнюю палатку, которая, официально была закреплена за Йорветом. Залезая внутрь, я отметила, что спальное место тут одно — циновка, а сверху не очень теплое одеяло. Ну, кто успел, тот и съел, как говорится. Лесному партизану не привыкать спать где попало. Я быстро скинула сапоги и залезла под одеяло, накрываясь с головой прежде, чем полог палатки открылся.

— Не помню, чтобы я тебя приглашал, — грозно сказал лидер Белок, пытаясь рвануть одеяло на себя. Я вцепилась в единственный ближайший источник тепла на всю ночь, пытаясь удержать ровно над своей головой и стараясь при этом особенно не смеяться. Бросив это дело, эльф легонько шлепнул по ноге: — Выметайся.

— Выгонять девушку на улицу в такую ночь, — горестно произнесла я, разворачиваясь и пряча место удара к стене. — Где твои манеры?

— Отлично, — уже более спокойно проговорил Йорвет. — Тогда двигайся.

— Еще чего, — фыркнула я из-под одеяла.

— Это мое место.

— Не аргумент.

— Вот как.

Ожидая подвох, я сжалась всем телом, думая, откуда придет атака злобного эльфа. Скояʼтаэль задрал одеяло с ног до, примерно, уровня груди и накинул вторым слоем на голову. «Так и лежи» — услышала я, и прежде, чем задергала ногами, эльф сел на них сверху, придавливая своей немаленькой (что странно для такого дрища) массой. Преспокойно задрал куртку, оголяя мой животик. Я попыталась выбраться из одеяла, за что сразу же получила на голову еще и его кафтан. Не теряя времени даром, эльф провел языком по ореолу пупка, потом прошелся губами по животу, поднимаясь вверх.

— Ты что делаешь? — я откинула одеяло и куртку в сторону, смяв их в один большой ком. — Ты тоже грибов обожрался?

Передо мной возникло довольное скуластое лицо, один взгляд на которое был красноречивее всяких слов. Да, определенно, объелся. Если он назовет меня Саскией, но все, прости-прощай, Йорвет, ты был плохим товарищем и еще более отвратительным другом. Ты не представляешь, на что способна одна маленькая хрупкая девушка в гневе.

Но эльф улыбнулся, и сразу стало на все глубоко индифферентно — Геральта сейчас и пушкой не разбудишь, а больше тут никого нет. Можно расслабится, хоть на секунду забыть и о сегодняшней битве, и о том, что между нами стеной с ковром стоит Аэдирнская Дева, которая где-то там, далеко, пусть и глубоко в душе, тоже любит его. Умеет же Йорвет менять настроение одним мимолетным жестом. Ах, любовь-любовь, что ж ты со мной делаешь, паскуда такая?

Йорвет нагнулся ко мне и у самых губ произнес:

— Привет, Ани.

— Привет, — так же ответила я и сама потянулась к нему. Наши губы встретились. Он буквально впился в меня, сразу же углубляя свой язык в самые дали, проводя им по небу, цепляя мой собственный с бешеной скоростью, словно сейчас кто-то возьмет и уведет меня на расстрел. Я отвечала с не меньшей пламенностью — в отличии от Йорвета, у меня эльфа действительно могут отобрать — слишком много факторов, хотя бы, и он сам, к примеру. Наконец, мы оторвались друг от друга — и тут сознание, только что приглушенное обаянием эльфа, начало просыпаться.

Йорвет взял мои очки за оправу, осторожно снял и положил куда-то, вновь прижимаясь, на этот раз не задерживаясь на устах, спускаясь все дальше вниз, пробегал губами по шее, и остановился только лишь в районе декольте майки. Любое прикосновение напоминало о карусели — меня раскручивало, мир вокруг уплывал, играя совершенно новыми красками. Мои пальцы скользнули по бандане, вцепившись туда, где в теории должны были быть волосы, призывая продолжить утаскивать меня в омут.

Поразительно послушавшись, эльф задрал мою майку и чуть стянул бюстгальтер, высвобождая грудь и припадая к ней. Руки требовательно потянули рубашку эльфа на себя — не хочу больше изображать из себя бревно, мы на природе, придут еще бобры, определят на стройматериалы для плотины и не будет больше никакой романтики. И тут Йорвет тоже сделал вид, что очень послушный — нехотя отрываясь, от рывком стянул с себя лишний предмет гардероба, обнажая в меру подкачанные, но не имеющие большого объема мышцы, от вида которых меня бросило в жар. Я сама прильнула к его груди, привставая, пытаясь поцеловать каждый миллиметр приятного тела — шея, ключица, крепкая грудь — все это сейчас принадлежало мне, чем я безраздельно властвовала, и никто не сможет сейчас у меня это забрать. Подумав об этом, я осторожно закусила бледную кожу, после чего резко поднялась к линии шеи и впилась туда, не хуже вампира, оставляя засос на память. Счет 2:2.