«Гласность» и свобода

– Закажите нам билеты, и я вас познакомлю.

Выхода у меня не было, в их экстрасенсорные способности я не верил ни минуты, но выяснить, кто и откуда знал заранее о гибели Тимоши, было необходимо. Я, конечно, понимал, что поездка с близким к Рогозину профессором Бауманского института может оказаться небезопасной и потому все рассказал нашему адвокату Зое Матвеевской и попросил бывшего своего помощника Диму Востокова поехать со мной. Заказал три билета в двойных купе «Красной стрелы», причем для нас с Димой – одно купе, а для Волченко – место в соседнем. Но Волченко, когда узнал, что мы едем втроем, а не вдвоем, ехать отказался – у него не нашлось времени. Думаю, что если бы я поехал один, я бы не вернулся из этой поездки. Но Волченко не преминул сказать, будто получил письмо от Корсаковой, где она написала, что Тимофей убит в результате моей деятельности и что я должен понимать, что сохраняется опасность для моих жены и дочери.

Следователь даже не пытался сделать вид, что он кого-то ищет. Вернул мне вскоре одежду Тимоши, заявив, что на ней нет следов краски от сбившей его машины, хотя генерал-лейтенант МВД Аркадий Крамарев – бывший начальник Ленинградского управления, внятно объяснил, что микроскопические остатки краски на одежде всегда есть. В машине, убивая Тимошу, разбили боковые фары – по краске и найденным остаткам стекла можно было идентифицировать автомобиль, конечно, служебный, но именно этого никто и не хотел. Даже вызывать на допрос Волченко, устраивать его очную ставку с Ойвиным и Усовым (он тоже был при разговоре), следователь категорически отказывался:

– Разве вы не верите в шестое чувство? – восклицал, как гимназистка, этот стокилограммовый мужик, а потом прибавлял: мне же еще служить надо.

Через Аржанникова я попросил собрать материалы наиболее тогда серьезное детективное агентство «Алекс». Вот краткая справка оттуда:

При окончании выполнения срока договора появилась необходимость проверки гр. Волченко.

В ходе проверки было установлено, что Волченко Владимир Никитович 12.07.1927 г.р., проживает по адресу: Москва, 1-й Краснокурсантский проезд, д.5/7, кв. 33 вместе со своей семьей: жена – Волченко Людмила Борисовна, 30.04.1932 г.р.; сын – Волченко Никита Владимирович, 10.06.1954 г.р.

По месту жительства характеризуется с положительной стороны, каких-либо компрометирующих материалов в ходе проверки получено не было.

Волченко В. Н. – профессор Бауманского института. По месту его работы подходов к нему не имеется, так как его работа связана с деятельностью ФСБ.

Дело об убийстве Тимофея не прекращено, а приостановлено, поэтому ни я, ни адвокаты не могут с ним ознакомиться.

Конечно, я сделал меньше, чем должен был, но на большее не было сил. Все многочисленные (по-видимому, тысячи, возможно, десятки тысяч) убийств того времени, где у семей и друзей убитых было больше возможностей, остались нераскрытыми. Тома почернела от горя, почти не выходила из дому, и Нюша поняла, что ее нужно спасать. Попросила прислать приглашение из Парижа для них двоих, я написал через посольство президенту Миттерану письмо с просьбой о помощи. Написал, что не могу проверять, убьют ли еще и их в «демократической» России. Президент помнил меня – ему уже приходилось писать обо мне Горбачеву, когда я был арестован в Ереване через несколько часов после завтрака с ним в посольстве (но тогда я не просил об этом). Хотя Миттерану было совсем не до того – шла предвыборная компания, – он поручил послу в Москве всячески нам помочь. После сорока дней Тома и Нюша уезжали во Францию. Мой водитель, якобы один из сыновей поэта Яшина, когда надо было их везти в аэропорт – не приехал. Стало ясно, что и он из КГБ. Впрочем, он и раньше пытался узнавать обо мне, что-то, что его не касалось. Но была большая машина корреспондентов BBC, снимавших, как и во времена Андропова, бегство семьи диссидентов из России, и мы доехали в аэропорт на машине журналистов. За полгода в нашей довольно шумной и населенной квартире я остался один. Правда в Москве оставалась моя мать, ей было восемьдесят шесть лет, никуда ехать она не могла и оставить ее одну я тоже не мог.

На следующее утро после отъезда Томы и Нюши, в девять часов, раздался звонок в дверь. Посмотрел в глазок – какие-то дюжие молодые люди:

– Откройте, пожалуйста, Сергей Иванович. Нам очень нужно с вами посоветоваться. Николай Павлович (я не знал, кто это) нам вас порекомендовал.