«Гласность» и свобода

Но прежде чем писать о поездке в Грозный, надо вспомнить еще одну встречу примерно в это же время. В Москве тогда процветал, да и сейчас остается «на плаву» предприниматель Паникин. Его магазины «Панинтер» с недорогой одеждой и натуральными продуктами питания были буквально в каждом квартале. К тому же он издавал свою газету, однажды прислал ее редактора взять у меня интервью, и так мы познакомились. Паникин обладал поразительным здравым смыслом – большая редкость в России, но считал себя крупным философом (вероятно, от недостатка образования), и это была единственная заметная мне его слабость. По-видимому, у Паникина были и какие-то политические амбиции, но довольно скоро он понял, что я в сторонники не гожусь, тем более, что и философского таланта его не оценил. Как-то он устроил у себя в офисе встречу демократически ориентированных представителей культуры с находящимся тогда в расцвете своей известности и влияния генералом Лебедем – он уже снял свою кандидатуру, как кандидат в президенты, за что стал секретарем Совета Безопасности и заключил мир с Чечней. Лебедь многим казался реальным в самом недалеком будущем лидером России и собравшиеся за длинным столом человек двадцать или тридцать наиболее известных и любимых и в советское время, да и теперь, писателей, кинорежиссеров, общественных деятелей именно так, как будущего президента его и воспринимали. Не хочу даже перечислять фамилии приглашенных, чтобы не обижать задним числом, но все как на подбор говорили только об одном: какие деньги можно будет получить на издание их книг, на новые фильмы, на нужды театра. Ни один из собравшихся здесь лучших русских интеллигентов не спросил у этого далеко не простого армейского генерала, каким он видит будущее России, какие изменения в ее управлении, в ее внешней и внутренней политике он планирует. Так скучно и унизительно было слышать эти разговоры о деньгах от лучших русских людей, что я, с неохотой пришедший на эту встречу и уж тем более не собиравшийся выступать, попросил слова и минут пять говорил о незавидном настоящем России и сомнительных перспективах на будущее. Лебедь, перед тем явно скучавший, с интересом меня слушал. Потом в Амстердаме, встретившись со мной на юбилейной конференции владельцев мировых СМИ, куда он был приглашен в качестве почетного гостя, а я – как лауреат «Золотого пера свободы», Лебедь все старался ко мне подойти и поговорить, но нам с женой не очень этого хотелось.

Он был уже губернатором Красноярского края, преисполненным уверенности в своем политическом будущем, но, уже предупредив пару покушений на себя со стороны ФСБ, все еще не хотел понять, что Кремль довольно охотно дает «на кормление» русские губернии известным генералам – Громову, Руцкому, Шаманову, но живут они долго, не так как Лев Рохлин, только если у них нет политических амбиций. А к Лебедю перед его странной смертью и Путин приехал, так же как Черкесов случайно летел в одном самолете со Старовойтовой перед ее убийством – очень дурная примета.

Как я уже упоминал, в Грозный на первые достаточно прозрачные выборы президента Чечни от «Гласности» приехала большая международная группа наблюдателей. Реальных кандидатов были трое: Зелимхан Яндарбиев – президент Чечни после убийства Дудаева; главнокомандующий, подписавший мир с Лебедем полковник советской армии Масхадов и герой Чечни с очень неясной биографией Басаев. Странно, куда, например, исчезли все фотографии и кадры кинопленки с Ельциным на танке в августе 1991 года, рядом с которым стоит Басаев. Да и многое другое о нем можно было вспомнить.

Именно он активно воевал с грузинами в Абхазии (в неизбежном сотрудничестве с ГРУ), вообще много раз очень точно появлялся в нужном месте. Наиболее приличным из троих был, конечно, Масхадов, но и он был слишком прост и наивен – в общем-то, провинциальный советский полковник. А Чечне в это безумно трудное и сложное время, когда к ней было приковано внимание всего мира, были нужны лидеры международного класса, которых маленький, пусть и замечательно талантливый народ, просто еще не успел, не мог вырастить.