«Гласность» и свобода

Когда я закончил Высшую школу КГБ и был полон романтики, хотел работать, искать шпионов, мне сказали: «Забудь теорию, включайся в практику, на деле все по-другому». И я столкнулся с вещами, которые казались мне странными. Например, однажды пришел документ. Всем, кто пишет документы известно, что, сначала их спускают вниз, где ими и начинают заниматься. Если это что-то интересное, тогда документ направляется наверх, а если так себе – разбирайтесь сами. И вот один преподаватель ПТУ нашел много недостатков в работе и решил улучшить обучение учащихся. Никто, конечно, не хотел менять систему обучения, и он стал жаловаться. Будучи эмоциональным человеком, он написал, что вот у нас «все обучение плохое». Значит, намек на то, что у нас вся система обучения плохая, и нас не так учат и не туда ведут. Стали проверять, а не дурак ли он? Как это определяли? Вызывали в военкомат, к начальнику, там, естественно, присутствовал врач-психиатр. Затем вызвали в 47-е отделение милиции, там присутствовал главный врач 13-го психоневрологического диспансера Сущев, очень порядочный человек. И сколько замначальника отделения ни уговаривал его дать соответствующее заключение, он отвечал: «Как я могу это сделать? Если хотите, направьте его к нам в стационар, после обследования я смогу дать заключение». Ну, что за упрямец, тяжело ему было что ли поставить диагноз, сказать, что это шизофрения или еще что-нибудь в этом же роде, и тогда можно закрыть дело? А так непонятно, что делать?..

Что происходит, когда человека ставят на учет в психдиспансер? За ним сразу начинают наблюдать. Мол, перед 1 мая у него обязательно будет возбуждение, и он может что-то сказать, что-то написать, что-то где-то нарисовать, куда-то обратиться. Поэтому лучше всего его изолировать. К нему приезжает «скорая помощь» и забирает в больницу на лечение. В октябрьские праздники – то же самое.

Возможен и другой вариант. Человек не состоит на учете, но написал где-то на заборе «Долой КПСС!» – на него заводится карточка. Эти карточки есть и в управлении КГБ, и в райотделе милиции. И чтобы впредь человек не писал на 1 мая «Долой КПСС!», к нему в определенное время подходят люди с кружкой пива или просто так. Случилась «нечаянная драка», и его забирают на 15 суток. Но в этом случае к человеку нужно еще как-то придраться, а когда человек стоит на учете, его можно брать в любое время.

В 70-е годы становится известно, что в стране есть много инакомыслящих и просто недовольных. Тогда начали беспокоиться: ведь всех не пересажаешь. Что делать? Хорошо, если можно некого Иванова, которого никто не знает, положить в больницу и объявить психически больным. Но как быть с таким, как, например Юрий Орлов, известный всему миру как человек нормальный? Появляется такая тактика: если известный, то его сажают в тюрьму. Бывало, правда, что и известных пропускали через институт им. Сербского или спецпсихбольницу. Петр Григоренко написал об этом в своей книге. Прочитав ее, поневоле удивишься, как можно было такого человека объявить психически ненормальным.

Многие помнят или слышали о взрывах в Москве в 1977 году. В это же время один человек разбрасывал в Москве листовки. В листовках говорилось, что КПСС сейчас выполняет не те функции, что лидеры КПСС отступили от ленинских принципов. Он был за КПСС, но к существующей КПСС был настроен критически. Его искали два года. Наконец поймали. Какие силы были брошены! На расследование взрывов в метро не было брошено столько сил. В каждом поезде метро, в тех районах, где он разбрасывал листовки, дежурили дружинники из Высшей школы КГБ и Высшей школы милиции. Я сам участвовал в этих дежурствах – выезжаешь и трое суток туда-сюда мотаешься в вагоне метро. А он оказался простым рабочим. Когда его поймали, долго выясняли: кто он такой, как его фамилия, кто его знает? Никто не знает. Значит, надо давать ст. 70 или помещать в спецпсихбольницу. В таких случаях старались не судить, потому что все прекрасно понимали, что, если к кому-то применяется статья 70 или 190-1, то это недовольный существующим строем.