Главная партия для третьей скрипки

К вечеру, когда отправилась к Инге Матвеевне, расписание уже перекроила. А еще успела написать в пару газет, на городской телеканал. Сделала рассылку всем любителям, кто когда-либо играл на их кортах.

— Шестьдесят четыре все равно не будет, — предрекла спортивный директор.

— Давайте две сетки на шестнадцать, — предложила Арина.

— Людоед нас сгрызет.

— А мы еще столько же юниоров наберем. Возраст от двенадцати до пятнадцати. «Академики», местные — пусть все приходят.

— Явится пять «чайников». А спортсменам зачем играть, если рейтинговых очков не дают?

— А мы им призы. Девчонкам — сертификаты в спа-салон. Парням — бесплатный пейнтбол. И вообще будем везде рекламировать — не турнир, а «праздник тенниса». Можно местную рок-группу позвать, фуршетик устроить. Фейерверк — ближе к вечеру. Все деньги, да, понимаю — но иначе никак не выплывем.

— Ты и так не выплывешь, — предрекла Инга Матвеевна.

— Я все равно хочу уйти. Но — как Пит Сампрас. Выиграю «Большой Шлем» и сразу объявлю о завершении карьеры.

— Удивляюсь, прямо, Арина, — пристально взглянула на нее спортивный директор. — Ты наконец стала что-то из себя представлять.

— Это все ваше влияние! — подольстилась администратор.

Возвращалась к своей стойке и гадала: «А что со мной действительно происходит? Людей бояться перестала. Организовывать — научилась. К начальству — тоже умею подлизываться…»

Что за контраст с прошлым годом! Тогда — в жарком июне, на родине! — Арина сидела букой в своей оркестровой яме, вечерами смотрела в душной комнате телевизор и абсолютно никуда не стремилась. Но сейчас ощущение: будто вечная депрессивная осень на сердце навсегда сменилась разноцветьем лета.

«Пусть подольше бы так!»

* * *

Арина работала «в теннисе» уже четвертый месяц, знала всех ведущих игроков, термины, счет, много тонкостей. Но безумную страсть к победе — ради чего живут все спортсмены (любители, профессионалы — не важно) — понять так и не смогла. Почему людям настолько важно услышать «гейм, сет, матч и собственную фамилию»? Разве стоит минута триумфа (прыгают, плачут, падают плашмя или на колени) — недель и дней мучительных тренировок, огромных усилий, немалых денег?

Даже у Инги Матвеевны спросила. Та лишь усмехнулась:

— Ты в теннис не играешь и никогда не поймешь.

Да, Арина не понимала. Но очень жалела проигравших. Все вокруг посмеивались, когда парни рыдали, а у нее сердце щемило.

И сейчас — к празднику тенниса — она, в страшном секрете от остальных, приготовила для всех побежденных призы. Каждому полагался кубок — даже более красивый, чем победителям. И грамоты: «За волю к победе».

А еще поставила палатку с цветами и дала продавщице указание: тем, кто проиграл, — букет бесплатно.

— Полностью противоречит духу тенниса, — прокомментировала Инга Матвеевна.

Но Людоед, благодушный, что все пока идет гладко, защитил:

— Людям понравится.

Атмосфера действительно получилась не нервная, как на всех турнирах, а расслабленная, веселая, праздничная.

Шестьдесят четыре спортсмена не набиралось никак, и Арина — в последний момент! — пригласила участвовать семейные пары. Идея нашла живой отклик — сетка на шестнадцать человек сформировалась за сутки. Причем не только супруги играли, но и отец с дочерью, мама с сыном. А самая колоритная команда — журналисты от восторга с ума сходили — кругленькая бабуля лет шестидесяти и долговязый шестнадцатилетний внук.

Местный band грохотал рок-н-роллом, громкоговоритель то и дело зазывал:

— На третьем корте встречаются президент городского отделения Сити-банка и мэр!.. На седьмом корте мастер-класс дает неподражаемая Каролина Клинн!

Для детей натянули специальные сетки, снабдили юное поколение крошечными ракетками и плюшевыми кругляшами. Тренеры академии отчаянно создавали видимость, что малышня действительно перебрасывает мячи. Подростки, под руководством фитнес-инструкторов, соревновались в эстафете. Спортсмены — в перерывах между матчами — стояли в очереди на бесплатный массаж или подходили к специальному устройству измерить скорость своей подачи.

Людоед сиял. Каролина кисло улыбалась. Арина едва с ног не падала — пошли вторые сутки без сна — и вяло думала: «Похоже, я выкрутилась».

Она в очередной раз обежала академию, проверила, подбодрила — и, наконец, плюхнулась в шезлонг. Заслужила три минуты покоя после сорока восьми часов непрерывной нервотрепки.

Закрыла глаза. Бриз ласкал разгоряченные щеки. В голове все плыло. Может, поставить будильник, чтобы сработал минут через двадцать, и кратко, как Штирлиц, вздремнуть?

Но осуществить идею не успела — зазвонил мобильник.

— Hello! — жизнерадостно отозвалась Арина.

— Немедленно зайди ко мне! — рявкнула Каролина Клинн.

После подъема — когда носилась кометой по академии, всеми и вся командовала, — Арину накрыла беспросветная усталость. Она потерла глаза, но щипать стало только больше. Потрясла головой — мигрень лишь усилилась. Скривила рот в неизменной американской улыбке и поняла, что губы дрожат. Двое суток на нервах и кофе давали себя знать.