Главная роль (СИ)

За проведенный в гостях у Совета час я убедился в главном: японцы напуганы до усрачки. Это — не та страна, с которой воевали мои предки. Это — рыхлое, деревянно-тряпичное, условно-единое нищее образование. К войне они не готовы и будут не готовы еще лет десять минимум. Так-то додавить и спровоцировать заваруху сейчас гораздо выгоднее, чем потом — два залпа, и японцы подпишут что угодно, но мировое, мать его, сообщество не поймет. Времена демонстрации «очень опасных» пробирок в качестве оправдания вторжения еще не наступили, и вообще все сочтут наше нападение беспределом. Японцы торгуют со многими, японцы имеют потенциал, японцев можно выгодно пользовать, а тут приехали русские и всех поубивали — ну неприятно.

С «куратором» от «охранки» мне непонятно: высокородные спутники от него очень так по-светски воротят нос. Это когда улыбаются, здороваются, говорят приятные вещи — как в глаза, так и за ними — но на офицерские вечера с цесаревичем приглашают в последнюю очередь. Василий Николаевич несправедливое отношение, полагаю, видит, поэтому большую часть времени проводит у себя в каюте, принимая одно приглашение из трех — только на те вечера, где будет Николай.

Странные люди — в чиновников да аристократическую верхушку уже не один десяток лет молодые люди в куцых плащах чемоданы нитроглицериновые кидают, а вы от того, кто ваши жопы бережет, нос воротите. Я комплексов лишен, поэтому пару раз приходил к генералу Курбатову попить чаю под разговоры о вреде марксизма. Нормальный мужик — потомственное дворянство выслужил еще его отец, а сам Василий Николаевич на фронтах Русско-Турецкой рубился, награды за это из Высочайших рук получал. В случае, если в стране случится революция, Курбатову, как и всем его высокопоставленным и не очень коллегам, придет конец — он это прекрасно понимает, а стало быть доверять ему не связанные с борьбой с родственничками дела можно.

Страх японцев был частично купирован моим подробным рассказом о происшествии на плантации. Николай же наследник, у Господа на особом счету, должен как следует «карантин» отбыть. «Частично» — потому что японцы не дебилы, и знают, что ни сатанинский притон, ни Великий пост не мешали ему путешествовать по Индокитаю, а здесь вдруг мешают. Ох, подозрительно!

Советники проводили нас до паланкинов, мы снова коллективно сфотографировались, попрощались, и мы с принцем отправились в школу.

Аниме мне никогда особо не нравилось, но школа в голове невольно представлялась каноничная, панельно-стеклянная в окружении лепестков сакуры. Примерно это и я получил, с поправкой на материалы — школа деревянная — и то, что сакура в этом году уже отцвела.

Детей в школьном дворе оказалось подозрительно много. Объяснение у меня есть, из подслушанного обрывка разговоров советников — для торжественной встречи цесаревича японцы свезли в Нагасаки тысячи ребят, пошив каждому новую форму. А их ведь еще нужно кормить — поспать-то и на улице могут, тут тепло. На одних только школьников японцы ухнули тысячи йен — во сколько же миллионов обошлась встреча целиком? Спасибо мне — хотя бы частично «окупил» затраты.

Школа выглядела новой, на каменном заборе ни ростка мха, остекленные — в Нагасаки далеко не везде так — окна отражали догорающее солнце. Коллективная фотография, выстроившиеся вдоль ведущей к школе дорожки дети проводили нас глубокими поклонами, и мы с принцем вслед за директором школы, учителем Монтоку — лысым мелким старичком с седой бородой и в дорого выглядящем кимоно — прошли внутрь.

Деревянные коридоры были полны жизни: по второму этажу топали многочисленные деревянные башмачки, звучали радостные детские голоса, а здесь, на первом, ребята постарше и из семей поприличнее вручили мне от лица школы скромно, но очень красиво украшенный лакированный бамбуковый тубус со «скромной поделкой участников ткацкого кружка». На корабле посмотрю — у японцев открывать подарки сразу не принято.

Коллективно сфотографировавшись с учениками в фойе, на фоне школьных наград — иероглифы сказали, что три четверти привезли аж из Токио — мы отправились в актовый зал, представлявший из себя покрытое татами просторное помещение с низкой деревянной сценой у дальней стены, задник которой был украшен явно новыми, крайне хорошо нарисованными облаками и солнцем, а с краю стояло фортепиано. Для Никки старались, но и мне сойдет.

«Массовка» в виде учеников уселась прямо на татами, важные мы — на расшитые золотыми нитями подушки, и началось представление. Под аккомпанемент фортепиано, за который усадили учителя музыки, ребята спели парочку детских песен, и я похвалил, чтобы маленьких японцев, не дай бог, не выпороли за недостаточное старание:

— Принц Арисугава, хористы демонстрируют похвальное мастерство!

Потом ученики показали парочку сценок из классической японской мифологии.

— Актеры настолько убедительны, что я почти забыл об их настоящем возрасте!

— Возможно присланные вами сладости придают им стараний, — отшутился Арисугава.