Главная роль Веры Холодной

– Воины, которые выполняют наиболее трудные задания командования по разведке, нахождению противника и снятию его постов и застав. В японскую войну меня контузило, пришлось в отставку выйти. Был я хорунжим, под отставку дали мне сотника, то есть поручика, и отпустили на все четыре стороны с пенсией в сорок рублей… Знакомые кубанцы – я же с Кубани, а у нас принято помогать землякам – помогли устроиться в Москве штатным контролером Управления акцизными сборами. Спокойная была работа, я даже скучал немного, но долго скучать не пришлось. Интригами недоброжелателей и завистников был я повержен в прах и изгнан с этого райского места. Обвинили меня в мздоимстве, доказать ничего не смогли, но места я тем не менее лишился. Сунулся сюда, ткнулся туда, да так и прибился к газете. И потихоньку втянулся, понравилось. Мы с вами, Вера Васильевна, могли бы союз заключить, взаимовыгодный договор, так сказать…

«И этот туда же! – обреченно подумала Вера, глядя в покрытые красными прожилками глаза Вшивикова. – Не шпионское логово, а какой-то вертеп! С Владимиром, что ли, являться, чтобы в покое оставили? Взаимовыгодный договор! Еще чего!»

– Я не заключаю договоров с посторонними мужчинами! Вы меня с кем-то спутали! – негромко, чтобы снова не оконфузиться, но твердо, сказала Вера и уже собралась отойти от нахала, но тот, полностью оправдывая свою нахальную репутацию, схватил ее за руку и придержал.

Правда, сразу же отпустил, стоило только Вере гневно сверкнуть глазами.

– Позвольте мне объяснить, что я имел в виду, – торопливо заговорил Вшивиков. – Вы же супруга адвоката Холодного и должны быть в курсе его дел, хотя бы отчасти. Мне не нужно каких-то парижских тайн за семью печатями! Мне бы сплетенку какую, пикантную историю, сообщение о том, что намечается громкое дело… Вот какое у меня к вам предложение. Вы мне сведения, а я вам деньги. Я знаю, что вы не нуждаетесь, но лишние деньги не помешают, верно? На булавки… Супругу, разумеется, ничего говорить не надо. Ну как вам мое предложение?

– Я подумаю, – уклонилась от прямого ответа Вера. – А сейчас, простите, но мне пора ехать домой…

Кто его знает, этого Вшивикова. Вдруг он окажется в чем-то полезным? Знает он много, бывает везде и здесь, судя по всему, чувствует себя как рыба в воде. Да и сведения ему нужны не секретные, а самые обычные, которые все и так узнают, просто Вшивиков хочет получать их из первых рук… Надо бы спросить о нем у Немысского.

Садясь в пролетку, Вера услышала, даже не столько услышала, сколько почувствовала, как что-то шуршит в правом кармане пальто. Сунув туда руку, она достала сложенную вдвое бумажку. Развернула, увидела, что там что-то написано, но в темноте прочесть не смогла и попросила извозчика остановиться возле фонаря.

Вера была уверена, что ей подложили любовную записку, но все оказалось гораздо серьезнее. «Если вы хотите узнать, кто отравил М-Б, то будьте завтра в три часа в ресторане «Прогресс» на Чистых прудах».

Письмо было написано карандашом. Подпись отсутствовала. Почерк был Вере незнаком, но таким круглым, ровным почерком, похожим на тот, что можно увидеть в прописях у подготовишек[26], пишут тогда, когда не хотят быть узнанными. Бумага была самой обычной, писчей (от целого листа небрежно оторвали половину) и ничем не пахла. Попробуй-ка, догадайся, кто написал записку.

«Какой странный способ переписки, – подумала Вера. – Но удобный. пальто у меня приметное, спутать невозможно. В гардероб постоянно заходят люди – кто портсигар в кармане пальто оставил, кто еще что-то забыл. Гардеробщик не обращает внимания на тех, кто подходит к вешалкам. Написать письмо в туалетной комнате и подложить в карман – двухминутное дело. Но почему именно мне хотят сообщить имя убийцы? И кто его хочет сообщить?»

Вера отвернула рукав на левом запястье и посмотрела на часы. Золотые часы «Лонжин» Владимир подарил ей на Пасху, и она к ним еще не привыкла – долго застегивала застежку, иногда забывала заводить. Сейчас часы шли и показывали без четверти десять.

До встречи в ресторане «Прогресс» оставалось семнадцать часов пятнадцать минут.

Семнадцать часов пятнадцать минут! Целая вечность для того, кто изводится догадками и изнывает от нетерпения!

6