Главная тайна Библии. Смерть и жизнь после смерти в христианстве

Вот почему в молитве мы говорим: «прости нам долги наши, как и мы простили должникам нашим». Это не сделка с Богом. Это факт жизни человека. Отказываясь прощать, мы отказываемся от некоего глубинного измерения своего бытия — причем именно в этом измерении мы можем принять прощение от Бога. И то же самое измерение позволяет нам переживать подлинную радость и подлинную скорбь. Любовь все покрывает, всему верит, на все надеется, все переносит.

Конечно, когда Бог в нашем не достигшем полноты мире кротко предлагает нам прощение или призывает нас прощать, мы можем чувствовать страх или даже угрозу. Но, предлагая нам принимать и давать прощение, Бог не угрожает нам, не хочет нас напугать. Бог в своей кроткой любви желает освободить нас из тюрьмы, в которой мы оказались, — в тюрьме, где мы лишены милосердия, потому что и сами не принимаем прощения, и не прощаем другим. Пред Ним мы похожи на испуганную птичку, которая сжимается от страха. Мы боимся, что жесткие требования нас раздавят. Но если мы, наконец, сдаемся — когда Он делает наше положение безвыходным, а затем берет нас в Свою руку, — мы с удивлением открываем, что эта рука бесконечно милосердна и что Бог пожелал лишь выпустить нас из тюрьмы, освободить, чтобы мы стали такими, какими были задуманы. Но затем, когда мы вылетели на солнечный свет, как мы можем не предложить тот же дар свободы, дар прощения тем, кто нас окружает? Вот что такое воскресение, ставшее молитвой, прощением и оставлением долгов, ставшее любовью. Оно всегда нас поражает и наполняет надеждой, оно постоянно приходит к нам из Божьего будущего, чтобы претворить нас в людей, через которых Бог может продолжать свои деяния в мире.

Вместо эпилога: Две пасхальные проповеди [265]

Если бы я страдал склонностью заключать пари, я бы поставил немалые деньги на то, что вы могли услышать в церкви на пасхальной службе во время проповеди. Есть два основных варианта.

Пастор по прозвищу Прямолинейный страстно верит в такие вещи, как телесное воскресение Иисуса, пустая гробница, ангелы и подобные сверхъестественные явления. И на каждую Пасху он клеймит порочных либералов — не в последнюю очередь своего соседа и коллегу пастора Джереми, которого прозвали Сладкогласным: эти люди, говорит Прямолинейный, не желают признать правоту Библии и что Бог действительно творит чудеса, а потому не верят, что Иисус — что доказывают две приведенные выше истины — действительно воскрес. Иногда он использует трюки, чтобы убедить прихожан в том, что хотя свидетели и рассказывают невероятные истории, они говорят истину: так, однажды он съел нарцисс перед своей аудиторией[266].

Пастор Прямолинейный ссылается на слова старинных гимнов: «Вы спросите: откуда я знаю, что Он жив? Он живет в моем сердце!» Да, Иисус воистину восстал из мертвых, и потому он жив и мы можем его познать.

Переходя же к вопросу «что из этого следует?», пастор не теряет пыла. Воистину существует жизнь после смерти! Иисус ушел приготовить нам место на небесах! В ином блаженном мире, наполненном славой, нас ожидает спасение. В конце концов, по словам Павла, мы «граждане небес», так что когда–нибудь мы расстанемся с этим порочным миром и наши души всегда будут жить на небе. Там мы снова воссоединимся с теми, кого мы любили (не кажется ли вам, что стоило бы придумать для этого выражение или хотя бы клише получше?). Мы станем участниками жизни Нового Иерусалима. «Тут я временный гость, а затем наверх, о Агнец Божий, ввысь я отправлюсь». «И склонятся наши венцы пред Тобою, и мы, изумленные, будем Тебя любить и прославлять».

Увы: пастор Прямолинейный упустил из виду самую суть. В его словах немало истины, но в основном это не та истина, которую стремились передать другим те, от кого дошла до нас весть о воскресении Христа.