Главная тайна Библии. Смерть и жизнь после смерти в христианстве

Неподалеку, подкрепив свои силы шампанским после ночной пасхальной службы («Почему бы не отметить окончание Великого поста подобающим образом, даже если сам этот пост носил, так сказать, достаточно случайный характер?»), свою прекрасную проповедь произносит пастор Сладкогласный. Разумеется, все мы понимаем, что грубый, поверхностный смысл этих событий не соответствует реальному замыслу тех, кто их описал в Новом Завете. Современная наука доказала, что чудес не бывает и мертвые не воскресают. И в самом деле, можно ли представить себе Бога, который вмешивается в историю только однократно, чтобы спасти одного–единственного любимца, но который стоит в сторонке и бездействует в разгар холокоста? Верить в такие банальные, такие вульгарные, такие… бездуховные вещи, как пустой гроб и телесное воскресение, — это противоречит здравому смыслу. Это означало бы (как, разумеется, думает его приятель, пастор Прямолинейный, да благословит Бог его фундаментализм), что христианство превосходит все прочие религии, но мы знаем, что Бог обладает радикальной терпимостью, так что все религии, все вероисповедания, любого рода мировоззрения могут быть одинаково прекрасными путями к богопознанию.

Итак… рассказы о пустой гробнице были созданы, вероятнее всего, много лет спустя. Ученый пастор стремится подчеркнуть это как можно доходчивее: это ремифилогизация начальной эсхатологической драмы, с которой столкнулись ученики из–за своей социоморфной, можно даже сказать социопатической, эмпатии, направленной на апокалиптическое разрешение идеи о райском блаженстве. Гм. Нет, кажется, прихожане это не слишком ясно уловили. Но они, по крайней мере, также закончили великий пост должным образом.

Переходя к вопросу «что из этого следует?», пастор Сладкогласный также полон энтузиазма. Теперь, отказавшись от этой чепухи — от примитивной веры в сверхъестественное, — мы расчистили дорогу для «истинного воскресения». Оно заключается в новом подходе к проектам человечества, к преодолению старых запретов и табу (он имел в виду традиционную нравственность в сфере пола, но из деликатности не упомянул об этом), в открытии нового образа жизни: к принятию всего, о да, всего. «Камень» легализма отвален в сторону, и «воскресшее тело», истинная искра жизни, подлинное Я, скрытое в каждом из нас, может выйти на свободу. И разумеется, такая новая жизнь должна проникнуть во все наши взаимоотношения, во все сферы общественной деятельности. Воскресение — это не единичное событие в прошлом, как его себе представляли непросвещенные люди и как его представляют консерваторы, но это постоянное событие освобождения человечества и всего мира.

Тут пастор Сладкогласный действительно приблизился к чему–то значимому, но он сам не знает, что это такое и зачем оно нужно.

Действительно, пастор Скажу–Со–Всей–Прямотой никогда не замечал, что евангельские повествования о воскресении не говорят о том, что мы отправимся на небо после смерти. А фактически об этом молчит и весь Новый Завет. Да, он называет христиан «гражданами небес» (Флп 3:20), но отсюда не следует, что мы в итоге окажемся именно там. В Филиппах проживало немало римских граждан, но Рим не ждал, что они, состарившись, вернутся жить в столицу. У них была иная задача: распространять римскую культуру в Филиппах.

Все Евангелия, каждое по–своему, утверждают одно и то же: Иисус воскрес, а потому уже наступило начало нового Божьего мира. Иисус воскрес, а потому Израиль и весь мир были искуплены. Иисус воскрес, а потому перед его последователями встает новая задача.

Какая же это задача? Сделать так, чтобы новая небесная жизнь стала актуальной физической, земной реальностью. Вот о чем никогда не задумывался пастор Прямолинейный (хотя его проповедь случайным образом может приносить такие плоды). Телесное воскресение Иисуса — не просто доказательство того, что Бог творит чудеса или что в Библии все правда. Это не просто возможность для христианина познать Иисуса на своем опыте (скорее об этой истине говорит не Пасха, а Пятидесятница). И это невообразимо важнее, чем утверждение, что после смерти нас ждет небо (Павел говорил о своем желании «уйти и быть со Христом», но главным для него было снова вернуться в воскресшем теле к жизни в заново рожденном творении Божьем). С воскресения Иисуса вступил в действие новый план Бога. Он замыслил не забирать людей с земли на небеса, но колонизировать землю, распространить по ней небесную жизнь. Об этом прежде всего говорит нам молитва Отче наш.