Главная тайна горлана-главаря. Книга вторая. Вошедший сам

В политической охранке немедленно было заведено учётное дело на поэта. <…> В учётной карточке Маяковского под графой «Суть обвинений» тщательно выведено рукой канцелярского чиновника: "Работник комиссариата просвещения – работник представительства Советской России"».

Какую угрозу для прибалтийской страны мог представлять поэт, чьё творчество даже на его собственной родине критиковали за «непонятность»? Чего было опасаться официальной Риге?

Всё встанет на свои места, если предположить, что рижская полиция знала, с какой целью и от кого прибыл в Латвию Владимир Маяковский. Слишком много латышей жило и работало тогда в Советской России, немало их служило в ГПУ, занимая там весьма ответственные посты. Если Рига была наводнена агентами Дзержинского, то и на Лубянке латвийские спецслужбы наверняка имели своих людей.

Российский поэт Владислав Фелицианович Ходасевич, эмигрировавший из страны Советов в июне 1922 года, впоследствии написал:

«Все известные поэты в те годы имели непосредственное отношение к ЧК».

А раз так, то стоит ли удивляться, что весь тираж поэмы Маяковского был конфискован, что все публичные выступления поэта были запрещены, и что за ним всюду неотступно следовали соглядатаи-филёры?

Можно себе представить, как был взбешён Владимир Владимирович, когда узнал, что ничего из запланированного осуществить не удастся.

Несмотря на слежку и на запреты выступлений, Маяковский всё же прочёл поэму «150 000 000» в издательстве «Арбайтергейм». А давая интервью сотруднику берлинской газеты «Дни» Артуру Тупину, рассказал о себе и своих коллегах (разумеется, не говоря о том, что все комфуты считают себя коммунистами):

«Мы, футуристы, объединились в начале 1922 года в отдельную группу МАФ, Московская ассоциация футуристов (в будущем – международная). Мы устроили издательский комитет, уже выпустили две книжки: моя „Люблю“ и Асеева „Стальной соловей“. Скоро выйдут и другие…

Мы повсюду организовали свои ядра. Теоретическими сообщениями, интеллектом, волей мы достигли громадных результатов. Мы привели в движение громадное количество учреждений: художественные учебные заведения, бывшее Училище ваяния и зодчества, драматические школы, Петербургскую академию художеств…

Отношение к нам советской власти? Советская власть, несмотря на трудности и непонимание моего творчества, оказала массу ценных услуг, помогла. Нигде, никогда я не мог иметь такой поддержки. В 1919 году было выпущено 110 тысяч книг моих сочинений, тогда как прежде поэзию печатали лишь в количестве 2000 экземпляров. «Мистерия-буфф» была позднее выпущена в 30 000 экземпляров, она выдержала четыре издания.

Мои дальнейшие планы? Я хочу окончательно отойти от политической работы и заняться литературной в крупном масштабе. В данный момент я заканчиваю большую поэму «IV Интернационал» – большую жизнь мира так, как я его себе представляю. Кроме того, мною уже начат большой теоретический обзор «Чистка российской литературы»».

Весьма иронично высказался Маяковский и об имажинистах: