Главная тайна горлана-главаря. Книга вторая. Вошедший сам

Но третьей части «Пятого Интернационала» пока ещё не существовало. И на своём «прощальном» вечере уезжавший за рубеж Маяковский прочёл лишь две части поэмы. Московская газета «Вечерние новости» в номере от 9 октября написала:

«Слякоть и осенняя унылость не помешали публике собраться в Большом зале консерватории на вечер Маяковского.

– Я уезжаю в Европу как хозяин, – заявил поэт, – посмотреть и проверить западное искусство».

В блокноте Владимира Владимировича сохранилась запись, сделанная перед этой встречей:

«Зачем обычно ездят

или бегут

или удивляться

я буду удивлять»

Надо полагать, Маяковский собирался «удивлять» Европу и своей новой поэмой. Хотя ничего «удивляющего» в ней не было – ведь ещё в августе 1922 года на XII Всероссийской конференции РКП(б) Григорий Зиновьев сделал доклад, который назывался «О близости мировой социалистической революции». Программное выступление главы Коминтерна недвусмысленно предупреждало всех о том, что «призрак коммунизма» вот-вот взбудоражит всю Европу.

Доклад Зиновьева, собственно, и был переложен в поэму «Пятый Интернационал». И Маяковский предупреждал собравшуюся на его выступление публику, что едет проинспектировать западное искусство, которое в скором будущем предстоит переделывать на новый (футуристический?) лад.

Впрочем, только ли на московскую публику было рассчитано это заявление? Не зарубежным ли спецслужбам слал Маяковский информацию о том, что является не сотрудником ГПУ, а всего лишь стихотворцем, фантазирующим о грядущих событиях?

Прежде чем согласиться с этим предположением или решительно его отвергнуть, вспомним кое-какие подробности того заграничного вояжа.

Но сначала – о Есенине и Дункан.

Прибытие в Америку

1 октября 1922 года Айседора Дункан и Сергей Есенин прибыли в Нью-Йорк.

Илья Шнейдер:

«… но сразу сойти на берег им не удалось. Иммиграционный инспектор заявил, что ночь они должны провести в своей каюте, а утром проследовать на Эйлис-Айленд (« Остров слёз») для проверки…

«Таймс» писала:

«Айседора Дункан задержана на Эйлис-Айленде! Боги могут смеяться! Айседора Дункан, которой мир обязан созданием нового искусства танца, – зачислена в опаснейшие иммигранты!»

Дункан и Есенину заявили, что приказ был дан министерством юстиции – «в виду долгого пребывания Айседоры Дункан в Советской России». Подозревали, что она, «оказывая дружескую услугу Советскому правительству, привезла в Америку какие-то документы»…

После двухчасового допроса Дункан и Есенин были освобождены. Айседора заявила ожидавшим её репортёрам:

– Мне никогда не приходило в голову, что люди могут задавать такие невероятные вопросы!»

Через год, вернувшись в Москву, Есенин напишет:

«Взяли с меня расписку не петь „Интернационал“, как это я сделал в Берлине».

Но когда освобождённые Есенин и Дункан прибыли в гостиницу, поэту неожиданно стало очень смешно. Он об этом вспоминал (уже потом, в России):