Главная тайна горлана-главаря. Сошедший сам

Весной 1929 года муж мой уехал сниматься в Казань, а я должна была приехать к нему позднее. Эту неделю, которая давала значительно большую свободу, мы почти не расставались с Владимиром Владимировичем, несмотря на то, что я жила в семье мужа. Мы ежедневно вместе обедали, потом бывали у него вечерами или гуляли, или ходили в кино, часто бывали вечером в ресторанах.

Тогда, пожалуй, у меня был самый сильный период любви и влюблённости в него. Помню, тогда мне было очень больно, что он не думает о дальнейшей форме наших отношений.

Если бы тогда он предложил мне быть с ним совсем – я была бы счастлива.

В тот период я очень его ревновала, хотя, пожалуй, оснований не было.

Владимиру Владимировичу моя ревность очень нравилась, это очень его забавляло. Позднее, я помню, у него работала на дому художница, клеила плакаты для выставки, он нарочно просил её подходить к телефону и смеялся, когда я при встречах потом выказывала ему своё огорчение оттого, что дома у него сидит женщина».

Этой «художницей» была Наталья Симоненко (Рябова), которая тоже оставила воспоминания об этих телефонных переговорах (речь о них – впереди).

Как считают практически все маяковсковеды, о «дальнейшей форме» отношений с Вероникой Полонской Маяковский не думал потому, что всё «дальнейшее» было связано у него с Татьяной Яковлевой, которой регулярно посылались телеграммы и письма. Вот отрывок из одного такого послания:

«Письма такая медленная вещь, а мне так надо каждую минуту знать, что ты делаешь и о чём думаешь. Поэтому телеграмлю. Телеграфь. Шлю письма – ворохи и того и другого».

Отдельные телеграммы:

«Я БРОСИЛ РАЗЪЕЗЖАТЬ И СИЖУ СИДНЕМ ИЗ БОЯЗНИ ХОТЬ НА ЧАС ОПОЗДАТЬ С ЧТЕНИЕМ ТВОИХ ПИСЕМ. РАБОТАТЬ И ЖДАТЬ ТЕБЯ ЭТО ЕДИНСТВЕННАЯ МОЯ РАДОСТЬ».

«ТЫ ЖЕ МОЯ ЕДИНСТВЕННАЯ ПИСЬМОВОДИТЕЛЬНИЦА».

«ТВОИ СТРОКИ ЭТО ДОБРАЯ ПОЛОВИНА МОЕЙ ЖИЗНИ И ВСЯ МОЯ ЛИЧНАЯ».

В одном из писем, написанном 8 июня, говорилось:

«Не грусти детка не может быть такого случая чтоб мы с тобой не оказывались во все времена вместе. Ты спрашиваешь меня о подробностях моей жизни. Подробностей нет».

А те «подробности», которые были, отсылке в Париж не подлежали, так как главной героиней в них оказалась бы Вероника Полонская.

Бенгт Янгфельдт выдвинул предположение, что слухи о том, что Маяковский закрутил в Москве роман с какой-то актрисой, долетел и до Татьяны Яковлевой. Сообщить ей об этом могла всё та же Эльза Триоле, которую, по словам Янгфельдта, обо всём происходившем информировала Лили Брик…

«… чью заинтересованность в том, чтобы чувства Маяковского к Татьяне остыли, нельзя недооценивать».

Валентин Скорятин:

«Может быть, познакомившись с Полонской и узнав её, Маяковский уже не так настойчиво стремился в Париж?»

Но нет, в том же июньском письме Владимир Владимирович писал:

«Милый мой родной и любимый Таник не забывай меня пожалуйста. Я тебя так же люблю и рвусь тебя видеть».

В письме, написанном 12 июня, есть такие слова: