Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам

«Я очень хорошо помню своё впечатление от чтения Сельвинским первых глав «Улялаевщины» в 1924 году (привезённых из Киргизских степей и прочитанных в литературном кружке Антоновской – «Цех поэтов»)».

После прочтения этих строк невольно вспоминается дневниковая запись, сделанная Корнеем Чуковским двумя годами ранее (27 марта 1922 года):

«У нас, если человек пустое место, он идёт в пушкинисты или вступает в «Цех поэтов»».

Для тех, кто был, по выражению Чуковского, «пустым местом», в ту пору существовал ещё и третий путь – встать в ряды тех, кому всё позволялось, кто носил кожаное пальто, не имел никаких проблем с жилплощадью и гордо именовал себя чекистом.

Пушкинский юбилей

6 июня 1924 года страна Советов отмечала 125-летие со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина.

Илья Шнейдер:

«На торжественном митинге у памятника Пушкину венок к подножию возложил от имени советских писателей поэт Сергей Есенин…

Есенин поднялся на ступеньки с цветами и начал громко читать своё новое стихотворение «Пушкину»:

«Мечтая о могучем даре
Того, кто русской стал судьбой,
Стою я на Тверском бульваре,
Стою и говорю с собой.

Блондинистый, почти белесый,

В легендах ставший как туман,
О, Александр! Ты был повеса,
Как я сегодня хулиган»».

Завершалось стихотворение убеждённостью в том, что, несмотря на всевозможные преследования, поэт Есенин будет идти своей дорогой:

«Но, обречённый на гоненье,
Ещё я долго буду петь…
Чтоб и моё степное пенье
Сумело бронзой прозвенеть

».

Для чего «пел» Сергей Есенин, он сам сказал писателю Всеволоду Вячеславовичу Иванову:

«Я пишу для того, чтобы людям веселей жилось».

Слышал ли Маяковский выступление Есенина у памятника Пушкину, сведений нет. Известно лишь, что в начале июня Владимир Владимирович пришёл в Московский университет, где проходило заседание Общества любителей российской словесности. В этом мероприятии принимал участие и поэт Вячеслав Иванович Иванов, приехавший в Москву из Баку на торжества, посвящённые пушкинскому юбилею. Один из студентов, выйдя на трибуну, стал приветствовать гостя в таком высокопарном тоне, что Маяковский мгновенно вмешался, крикнув:

– Прекратите словоблудие! Ни Вячеславу Иванову, ни нам эта патока не нужна. Давайте лучше поговорим о деле, почитаем хорошие стихи! Не вчерашнего дня поэзию, а сегодняшнюю!

Иванов поддержал Маяковского, сказав, что с удовольствием послушает его стихи.

И Маяковский прочёл своё новое стихотворение – «Юбилейное». Оно большое – 354 «маяковских» строк (лесенкой). И начало у него довольно неожиданное:

«Александр Сергеевич,

/ разрешите представиться, / Маяковский.Дайте руку! / Вот грудная клетка. / Слушайте, / уже не стук, а стон:тревожусь я о нём, / в щенка смирённом львёнке.Я никогда не знал, / что столько / тысяч тонн в моей / позорно легкомыслой головёнке»..

Поэт, ещё совсем недавно жаловавшийся на отсутствие настоящей любви, теперь заявлял о том, что сердце его «смирили», превратив из мужественного «львёнка» в покорно повизгивающего «щенка». И он принялся рассказывать Пушкину о ситуации в своей жизни, о своих личных переживаниях:

«Я

/ теперь / свободен / от любви / и от плакатов.Шкурой / ревности медведь / лежит когтист…Айда, Маяковский! / Маячь на юг!Сердце / рифмами вымучь –вот / и любви пришёл каюк,дорогой Владим Владимыч».

Напомнил и о Дантесе, намекнув на Александра Краснощёкова:

«Их

/ и по сегодня / много ходит –всяческих / охотников / до наших жён».

Перечисляя своих современников-стихотворцев, легонько подковырнул имажинистов и крестьянских поэтов: