Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам

Как же так? Ведь он прибыл в страну, которая первой из американских государств установила с СССР дипломатические отношения, в страну необычную, экзотичную, о которой сам сказал мексиканскому репортёру:

«…в России знают о Мексике мало или ничего…»

«Моё открытие Америки»:

«Это – обобранная американскими цивилизующими империалистами страна – страна, в которой до открытия Америки валяющееся серебро даже не считалось драгоценным металлом, – страна, в которой сейчас не купишь и серебряного фунта, а должен искать его на Волстрит в Нью-Йорке».

Но через несколько страниц следует добавление:

«Иностранных предприятий бесконечное количество. Когда в праздник 14 июля французские лавки подняли флаги, то густота их заставила думать, что мы во Франции».

Почему же не задержаться в этом экзотически необычном и гостеприимном уголке мира подольше? Почему не присмотреться к тому, как живут мексиканцы, что им нравится, а что – не по душе? Зачем рваться куда-то, пробыв в этой удивительной стране всего полмесяца?

Ответить на эти вопросы непросто. Скорее всего, здесь сказалось то, что, ступив с зыбкой палубы парохода на твёрдую землю, Маяковский вновь был вынужден подчиняться твёрдым правилам, установленным Лубянкой. К тому же, если судить по информации, содержащейся в приведённых фразах поэта, Мексика действительно его не интересовала, поскольку была всего лишь промежуточной страной, из которой предстояло попасть в вожделенные Соединённые Штаты.

Бенгт Янгфельдт:

«Если Париж служил транзитной станцией на пути в Мексику, то Мексика была лишь этапом спланированного путешествия в США, возможно, даже вокруг света».

Вопрос о том, кем было «спланировано» это «путешествие», Янгфельдт не задаёт. Но он напрашивается. И не один.

Зачем Маяковский так рвался в Соединённые Штаты?

Какое гепеушное дело ждало его там?

В. В. Маяковский. Мехико-Сити, 1925.

Сам Маяковский никаких ответов на эти вопросы не дал. А стихотворение «Мексика» заканчивается призывом к мексиканцам скорее совершить революцию:

«Сметай

/ с горбов / толстопузых обузу,ацтек, / креол / и метис!Скорей / над мексиканским арбузом,багровое знамя, взметись!»

Советский поэт, окружённый «чрезвычайно гостеприимными, чрезвычайно приятными и любезными людьми», написал в «Моём открытии Америки»:

«Я уезжал из Мексики с неохотой».

«С неохотой»! То есть как бы не по своей воле. Точно так же, как два года назад поэта заставили томиться в тоскливом Нордернее, так и теперь его чуть ли не насильно выталкивали из гостеприимной Мексики.

Зачем?

Ответ найти непросто. Поэтому вернёмся к единственному письму (Лили Юрьевне), написанному Маяковским в Мексике. В нём сказано:

«Через несколько дней с секретарём посольства едем внутрь Мексики – в тропические леса; плохо только, что там жёлтая лихорадка, и придётся, очевидно, ограничиться только поездом…

Когда ты получишь это письмо, меня уже в Мехико не будет, очевидно, т. к. я после поездки вглубь поеду прямо на пароход».

В Мексике Маяковскому исполнилось 32 года. Об этом – Аркадий Ваксберг: