Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам

Почему «проклятая кража» не позволяла Маяковскому поехать в Италию, не очень понятно. Ведь «похищенная» сумма была восполнена почти полностью. Может быть, надо было просто напомнить о ней перлюстраторам его писем?

В Мексике российскому поэту сразу бросился в глаза революционный настрой всех её жителей. «Моё открытие Америки»:

«Прежде всего, о слове «революционер». В мексиканском понятии это не только тот, кто, понимая или угадывая грядущие века, дерётся за них и ведёт к ним человечество, – мексиканский революционер – это каждый, кто с оружием в руках свергает власть – какую, безразлично.

А так как в Мексике каждый или свергнул, или свергает, или хочет свергнуть власть, то все революционеры».

Вскоре поэта повели смотреть местную достопримечательность – бой быков. Владимир Владимирович сразу встал на сторону убиваемых животных:

«Я видел человека, который спрыгнул со своего места, выхватил тряпку тореадора и стал взвивать её перед бычьим носом.

Я испытал высшую радость: бык сумел воткнуть рог между человечьими рёбрами, мстя за товарищей-быков.

Человека вынесли.

Никто на него не обратил внимания…

Единственное, о чём я жалел, это о том, что нельзя установить на бычьих рогах пулемётов и нельзя его выдрессировать стрелять.

Почему нужно жалеть такое человечество?»

Одной из мексиканских газет Маяковский дал интервью, сказав, что…

«…приехал в Мексику, потому что это единственная страна западного полушария, в которой охотно принимают русских. ‹…› Поскольку дипломатические отношения между Россией и другими странами западного полушария отсутствуют, это единственная страна, «куда можно приехать на законном основании»».

Александр Михайлов обратил внимание ещё на один нюанс этого интервью:

«О политике Маяковский не рискует говорить подробно, потому что, замечает он, «это не моя специальность». Хитрит».

Бенгт Янгфельдт тоже заметил эту «хитрость» поэта:

«Отвечая на вопросы журналистов о том, получал ли он какие-либо задания от советского правительства и был ли членом партии, Маяковский подчёркнуто ответил, что «уже давно отошёл от официальной политической деятельности» и что пребывание в Мексике носит чисто литературный характер и не имеет какого-либо политического значения».

И тут Янгфельдт, любящий (как мы уже говорили) употреблять романтичные и лиричные словесные обороты, неожиданно заговорил с прозаичной жёсткостью:

«Осторожный – и не совсем правдивый – ответ предназначался главным образом не читателям мексиканских газет, а американской миграционной службе. Маяковский прекрасно знал, что именно положение советского поэта и рупора коммунизма было основным препятствием для получения визы в США».

На вопрос мексиканского журналиста, не собирается ли советский поэт посетить также Северо-Американские Соединённые Штаты, Маяковский ответил, что он…

«…охотно поехал бы туда, если бы получил приглашение».

Два поэта

Как мы помним, о своих планах (в письме Лили Брик) Маяковский рассказал достаточно подробно. Одна фраза вызывает удивление:

«Я б здесь не задержался более двух недель».