Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам

«Маяковский Владимир, 30 лет, мужчина, художник, ростом 6 футов, крепкой комплекции, обладающий коричневыми волосами и карими глазами, принадлежащий к русской расе, родившийся в Багдаде (Россия), проживающий постоянно в Москве (Россия), грамотный, говорящий на русском и французском языках, внёсший залог 500 долларов и имеющий при себе 637 долларов для жизни на 6 месяцев, может 27 июля 1925 года въехать в САСШ».

Деньги для залога, необходимого для въезда в Соединённые Штаты, Маяковскому одолжила Элли Вульф. Она была фотографом, и практически все мексиканские снимки поэта сделаны ею.

«Моё открытие Америки»:

«Дух необычности и радушия привязали меня к Мексике.

Я хочу ещё быть в Мексике, пройти с товарищем Хайкисом, ещё Мореном намеченную для нас дорогу: из Мехико-сити в Вера-Круц, оттуда два дня на юг поездом, день на лошадях – и в непроезженный тропический лес с попугаями без счастья и с обезьянами без жилетов».

Но этой поездке (с гепеушником Гайкисом и мексиканским коммунистом Морено) осуществиться было не суждено – 27 июля Маяковский наконец-то получил возможность ступить на землю страны, в которую он так долго и безуспешно стремился.

А 26 июля ему вдогонку из Москвы Лили Брик отправила очередное послание, в котором был затронут и жилищный вопрос:

«С квартирой в городе ничего не выйдет – денег нет. Ищу что-нибудь получше здесь или в Серебряном Бору (туда ходит автобус)».

Вожделенные Штаты

В очерке «Моё открытие Америки» Маяковский вспоминал:

«Ларедо – граница С.А.С.Ш.

Я долго объясняю на ломанейшем (просто осколки) полуфранцузском, полуанглийском языке цели и права своего въезда.

Американец слушает, молчит, обдумывает, не понимает и, наконец, обращается по-русски:

– Ты жид?

Я опешил.

В дальнейший разговор американец не вступил за неимением других слов.

Помучился и минут через десять выпалил:

– Великороссь?

– Великоросс, великоросс, – обрадовался я, установив в американце отсутствие погромных настроений».

Пришлось искать переводчика. О нём – в том же очерке:

«Переводчик – худощавый флегматичный еврей, владелец мебельного магазина».

Появление россиянина в этом тихом уголке американского материка всполошил всех, кто имел отношение к России:

«Первый русский за три года!»

Переводчик окружил Маяковского заботой и вниманием:

«…вёл меня в кино, смотря только на меня и радуясь, если я смеюсь, – всё это без малейшего представления обо мне, только за одно слово – москвич».

Наконец, все формальности были улажены, можно было ехать в Нью-Йорк. Взволнованный поэт запоминал впечатления:

«Утром откатывалась Америка, засвистывал экспресс, не останавливаясь, вбирая хоботом воду на лету. Кругом вылизанные дороги, измурашенные фордами, какие-то строения технической фантастики».

В очерке «Американское кое-что» Маяковский потом написал:

«Жителей в СШСА миллионов сто десять. От Ларедо через Техас до Нью-Йорка – четверо суток курьерским. Вдоль. Поперёк от того же Нью-Йорка до Сан-Франциско суток пять.

В такой стране надо жить.