Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам

Пережив драму любви, исчерпав себя в бурном лирическом всплеске поэмы «Про это», Маяковский целиком отдался утилитарному деланию продукции, хотя внешне и связанной с искусством, но не являющейся искусством в его высоком значении».

Корнелий Зелинский:

«Новый 1924 год Маяковский пригласил меня встречать вместе. Встречали у художника А. Штейнберга».

На самом стыке старого и нового годов произошло ещё одно важное событие.

Расставание с чрезвычайностью

1 января 1924 года народный комиссариат финансов, которым руководил Григорий Сокольников, начал проводить денежную реформу. Корней Чуковский записал в дневнике:

«1 миллиард рублей 1923 года равен 25 копейкам».

Советский рубль становился твёрдой валютой. Но обстановка в стране Советов от этого лучше не становилась. Партия была расколота на сторонников Ленина и приверженцев Троцкого. Владимир Ильич после третьего инсульта продолжал находиться в Горках и не желал видеть никого из своих ближайших сподвижников. Лев Давидович в ноябре 1923-го тоже внезапно заболел (непонятно от чего и чем). Лечившие Ленина врачи, осмотрев наркомвоенмора, порекомендовали (по совету всё той же кремлёвской «тройки») отправить его для поправки в Сухум.

В стране явно что-то затевалось. На третью декаду января был назначен Съезд Советов, на котором, как правило, происходили кадровые перестановки во властных структурах. К тому времени Зиновьев, Каменев и Сталин сделали всё возможное и невозможное для того, чтобы ослабить Красную армию, которая была могучим оплотом Троцкого.

8 января 1924 года ОГПУ составило для кремлёвского руководства очередную сводку о положении в стране. Сохранился экземпляр документа, предназначавшийся Сталину. В сводке говорится, что в СССР…

«…сильный рост безработицы в последнее время. ‹…› В ноябре отмечалось значительное ухудшение по сравнению с прошлыми месяцами в настроении Красной Армии, главным образом, вследствие недостатка обмундирования и задержки демобилизации. ‹…› В Московском военном округе красноармейцы ряда частей раздеты и разуты. Красноармейцы 51-го полка 17-й дивизии ходят в одном белье».

Последние слова Сталин аккуратно подчеркнул чёрными чернилами.

Нетрудно себе представить, как в этих условиях возросла роль ОГПУ, и сколько работы прибавилось его сотрудникам.

Глава чрезвычайного ведомства Феликс Дзержинский, являясь сторонником Троцкого, был вынужден выполнять и приказы Кремля, что монолитной сплочённости ОГПУ, конечно же, не способствовало. К тому же среди чекистов было немало тех, кого на их посты назначила кремлёвская «тройка».

В этот-то напряжённый для чекистов момент из ОГПУ был уволен Осип Брик.

Аркадий Ваксберг:

«31 декабря 1923 года Осип расстался с ГПУ – формально потому, что (так сказано в служебной аннотации) был «медлителен, ленив, малоинициативен». Каждое слово этой триады можно толковать по-всякому. ‹…› Возможно, надобность в его лубянском служении по тем или иным причинам просто отпала – даже, наверное, стала кому-то мешать, – а дружба с лубянскими шишками осталась всё равно неизменной. И у Осипа, и у Лили, и у Маяковского».

То же самое событие Бенгт Янгфельдт описал немного иначе:

«1 января 1924 года Осипа уволили из ГПУ как «дезертира». Поводом для столь жёсткой формулировки послужил тот факт, что Брик слишком часто избегал участия в операциях – по состоянию здоровья. Если так, то это, несомненно, делает ему честь. Возможно также, что ГПУ теперь меньше нуждалось в услугах «специалиста по буржуазии»».