Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам

«Маяковский читал стихотворения – «Перелёт Москва-Кёнигсберг», «Ух, как весело!», «Левый марш» – на бис и начал чтение своей поэмы о нэпе «Мандрила». Это стихотворение имело особый успех. В этом стихотворении изображалась нэповская мещаночка, которая своей подруге «Мандрила шнурки к ботинкам подарила». В стихотворении давалась замечательно яркая и резкая сатира на мещан, жадность, стяжательство, пошлость. В уста непманши Мандрилы Маяковский вложил такой романс, который начинался словами: «Чёрная биржа да белый медведь». Эти слова Маяковский читал, слегка подпевая на мотив романса «Чёрные очи да белая грудь»: «Эх, чёрная биржа да белый медведь…» Какой-то юноша подал в тон Маяковскому реплику, когда тот немного приостановился: «Хочется плакать, да надо реветь». Маяковский это подхватил:

– Вот именно, товарищ, Чёрная биржа да белый медведь, вам хочется плакать, а надо реветь.

Долго не расходилась взволнованная, растревоженная аудитория».

Добавим и строки из «Вечерних известий»:

«Маяковский пишет блестящую поэму о нэпе – «Мандрила»».

Это произведение, к сожалению, до сих пор не разыскано.

В одном из писем, которые прислала в тот момент из Франции Лили Брик, есть коротенькая фраза, завершавшаяся вопросительным знаком:

«Что с А. М.?»

Пожалуй, никто из посторонних (перлюстраторов) ни за что бы не догадался, о ком идёт речь. А речь шла об Александре Михайловиче Краснощёкове, который продолжал пребывать в Лефортовском изоляторе.

Ответил ли что-нибудь на этот вопрос Маяковский, неизвестно – в его письмах о Краснощёкове ничего не говорится. А между тем суд над проштрафившимся директором Промбанка был не за горами.

Приговор « краснощёковщине »

В марте 1924 года в стране Советов завершилась денежная реформа, организованная наркомом финансов Григорием Сокольниковым и осуществлённая под присмотром Леонида Юровского. Все прежние денежные знаки подлежали обмену на твёрдую валюту (десять рублей – «червонец» – приравнивались к десятирублёвой золотой монете царской чеканки). Также выпускались казначейские билеты и разменная монета, серебряная и медная.

Откликнувшись на призыв Наркомфина, Маяковский написал тексты для рекламных плакатов:

«Новые деньги, стоящие твёрдо,
укрепляют хозяйство деревни и города

»,

«Буржуй, прощайся с приятными деньками –
добьём окончательно твёрдыми деньгами

»,

«Твёрдые деньги – твёрдая почва
для смычки крестьянина и рабочего

».

Работа над текстом агитплакатов была завершена в тот самый момент, когда начался судебный процесс по делу Краснощёкова.

Председателем суда был Арон Сольц. На скамье подсудимых сидели обвиняемые: братья Александр и Яков Краснощёковы, а также сотрудники Промбанка Баркович и Виленский. Кстати, крупные деньги, которые Александр Михайлович выдал своему брату Якову (инженеру-строителю) пошли на дело – в самом центре Москвы по проекту архитектора Ивана Ивановича Рерберга возводилось здание Центрального телеграфа.

Бенгт Янгфельдт: