Главная улица

– Ерунда! Дело и так идет хорошо. Я уже говорил тебе… Неужели из-за того, что я стремлюсь отложить доллар-другой про черный день, ты должна презирать меня и считать мелочным человеком, скрягой…

– Довольно! Замолчи! Я и не думала обижать тебя! Я не критикую тебя! Я самая смиренная и влюбленная раба в твоем гареме. Я только хочу сказать…

Через два дня она повесила картинки, расставила плетеные стулья, положила на пол коврик и придала приемной жилой вид.

И Кенникот признал:

– Стало гораздо лучше. Я сам об этом как-то не подумал. Видно, меня всегда надо за уши в рай тянуть.

Кэрол была убеждена, что деятельность «докторши» дает ей полное удовлетворение.

VII

Кэрол старалась освободиться от подтачивавшего ее разочарования, стряхнуть с себя ту предвзятость суждений, которой ознаменовался мятежный период ее жизни. Старалась быть одинаково милой и с туполицым, вечно небритым Лайменом Кэссом, и с Майлсом Бьернстамом, и с Гаем Поллоком. Она приняла у себя членов Танатопсис-клуба. Но действительным подвигом с ее стороны был визит к сплетнице миссис Богарт, доброе мнение которой было столь ценно для доктора.

Дом вдовы Богарт был через дорогу от их дома, но Кэрол всего лишь трижды переступала его порог. Теперь она надела свою новую кротовую шапочку, под которой ее лицо казалось совсем маленьким и невинным, стерла с губ следы помады и со всех ног перебежала через улицу, чтобы не успела испариться ее доблестная решимость.

Возраст зданий, как и возраст людей, не зависит от их лет. Тускло-зеленому дому почтенной вдовы было всего двадцать лет, но он был древен, как пирамида Хеопса, и издавал тот же запах истлевших мумий. Его опрятность служила укором остальной улице. Большие камни по обе стороны ворот были выкрашены желтой краской. Маленькую пристроечку на задах так старательно маскировал вьющийся по решетке виноград, что она сразу бросалась в глаза. А на лужайке перед домом между белых гипсовых раковин стояла последняя чугунная собачка, еще сохранившаяся в Гофер-Прери.

Прихожая отпугивала своей чистотой, а в кухне стулья были с математической точностью расставлены на равных расстояниях.

Гостиная предназначалась исключительно для посетителей. Кэрол предложила:

– Посидим на кухне! Не беспокойтесь, пожалуйста, не надо растапливать печь в гостиной.

– Ну что за беспокойство! Господи, вы приходите так редко! В кухне ужас что творится, я стараюсь содержать ее в чистоте, но Сай вечно нанесет грязи, я ему уже сто раз говорила… Нет-нет, сидите здесь, милочка, а я затоплю, в этом нет никакого беспокойства, право же, ни малейшего беспокойства!

И миссис Богарт, кряхтя, потирая колени и отряхивая ладони, принялась разводить огонь, однако, когда Кэрол попыталась ей помочь, она плаксиво отказалась:

– Да что вы, милая моя! Я ведь все равно ни на что другое не гожусь, мое дело трудиться да хлопотать с утра до вечера. Некоторые, видно, так и считают.

Достопримечательностью гостиной был большой лоскутный ковер, с которого миссис Богарт при входе поспешно подняла дохлую муху. В центре ковра находилось изображение рыжего пса-ньюфаундленда, возлежащего на зелено-желтом поле маргариток и увенчанного надписью: «Наш друг». Высокую, узкую фисгармонию украшало зеркало в причудливо гнутой раме, и подставка, на которой стоял горшок герани, лежала губная гармоника и экземпляр «Старинных гимнов». На столе посреди комнаты красовался каталог сент-польского универсального магазина, высылающего заказы наложенным платежом, серебряная рамка с фотографиями баптистской церкви и пожилого пастора и алюминиевый поднос с трещоткой гремучей змеи и разбитым стеклом от очков.

Миссис Богарт толковала о красноречии преподобного Зиттерела, о зимних холодах и ценах на дрова, о новой прическе Дэйва Дайера и о врожденном благочестии Сая Богарта.

– Я так и сказала учителю воскресной школы, что Сай, может, и любит пошалить, но это потому, что у него голова не соломой набита, как у многих здешних мальчишек; а этот фермер, который уверяет, будто Сай у него силки обкрадывал и будто он поймал его с поличным, да он просто лгун, мне надо бы на него в суд подать.

Миссис Богарт детально разобрала слухи о безнравственном поведении официантки в закусочной Билли.

– Ничего удивительного, ведь здесь всякий знает, что за птица была ее мать! Конечно, если бы коммивояжеры к ней не приставали, она бы исправилась, но напрасно она воображает, что может водить нас за нос. Чем скорее ее отправят в Сок-Сентр, в исправительное заведение, тем лучше для всех, и… Не хотите ли выпить чашечку кофе, милая Кэрол? Вы ведь позволите мне называть вас по имени и не будете сердиться на старую тетку Богарт, я же так давно знаю Уила, и мы так дружны были с его матерью, когда она жила здесь, и… Что, эта меховая шапочка очень дорогая? Но… Не находите ли вы, что дамы в нашем городе ужасные сплетницы?