Главная улица

Кэрол привязалась к Мод, которая в последнее время была с ней необычайно мила; видимо, она раскаивалась в своих прежних нервных проявлениях неприязни. При встречах Мод поглаживала ей руку и спрашивала про Хью.

Кенникот говорил, что ему «жаль эту женщину: она так впечатлительна, а Дэйв неважно обращается с ней». Когда они вместе ездили на озеро купаться, он оказывал внимание бедной Мод. Кэрол гордилась такой его отзывчивостью и сама старалась быть любезнее с их новым другом.

Миссис Дайер болтала:

— Ах, послушайте, вы уже слыхали об этом приезжем молодом человеке, которого мальчишки называют Елизаветой? Он работает у Нэта Хикса. Я уверена, что он не получает и восемнадцати долларов в неделю, но посмотришь на него: настоящая дама! Говорит так изысканно, а одевается — шик: пиджак с поясом и пикейный воротничок с золотой булавкой, носки под цвет галстука, и, честное слово, вы не поверите, но мне говорили люди, которые собственными ушами слышали, как этот тип — он остановился в убогом пансионе миссис Гэрри — спросил хозяйку, нужно ли переодеться к ужину! Каково?! Что вы на это скажете? А ведь он всего-навсего портняжка-швед, — зовут его Эрик Вальборг. Он околачивался в каком-то ателье в Миннеаполисе (говорят, он недурно шьет) и теперь хочет, чтобы его считали столичной штучкой. Говорят, он старается втереть людям очки, будто он поэт, таскает с собой книжки и делает вид, будто читает их. Миртл Кэсс рассказывает, что встретила его раз на танцах. Он стоял и глазел по сторонам с мечтательным видом, потом начал расспрашивать ее, любит ли она цветы, и стихи, и музыку, и все такое. Разыгрывал из себя чуть ли не сенатора Соединенных Штатов! А Миртл — она ведь прямо черт в юбке, эта девчонка, ха, ха! — так она, издеваясь, еще подзадоривала его, и вы знаете, до чего он договорился: что он не находит в городе духовного общения! Что вы на это скажете? Каково?! И это — портняжка-швед! А? Говорят, он совсем еще молокосос и похож на девчонку. Мальчишки прозвали его Елизаветой, останавливают его на улице и расспрашивают о книгах, которые он будто бы прочитал. Он рассказывает и не понимает, что они издеваются над ним. Все это так смешно, что и сказать не могу.

«Веселые семнадцать» хохотали, и Кэрол смеялась вместе с ними. Миссис Джексон Элдер добавила, будто этот Эрик Вальборг признался миссис Гэрри, что «ему ужасно хотелось бы делать модели дамских нарядов». Каково?! Миссис Харвей Диллон как-то видела его и, честно говоря, нашла его очень миловидным. Против этого тотчас восстала жена банкира, миссис Гауджерлинг. Она-то, по ее словам, хорошо разглядела этого парня. Она ехала с мужем в машине, а молодой человек сидел на камне у моста Мак-Грудера. На нем был ужасный костюм, стянутый в талии, как у девушки. Он ничего не делал, но, заслышав автомобиль, выхватил из кармана книжонку и притворился, будто читает, для пущей важности. И вовсе он не так уж красив, а только, как заметил муж миссис Гауджерлинг, довольно изнежен.

Пришли мужья и тоже приняли участие в обсуждении.

— Меня зовут Елизаветой. Я знаменитый музыкальный портной. Женщины падают тысячами к моим ногам… А что, получу я ломтик телятины? — весело орал Дэйв Дайер.

У него оказались в запасе замечательные рассказы о проделках городских подростков. Они засунули Вальборгу в карман тухлого окуня и пришпилили ему на спину плакат: «Я кукла ярмарочного силомера. Лупите, что есть духу!»

Радуясь случаю посмеяться, Кэрол присоединилась к общему веселью и удивила всех, воскликнув:

— Дэйв, вы прямо душка с тех пор, как подстриглись!

Эго была великолепная шутка. Все зааплодировали. Кенникот принял гордый вид.

Кэрол решила непременно пройти как-нибудь мимо лавки Хикса, чтобы самой взглянуть на этого чудака.

II

В воскресенье Кэрол, ее муж, Хью, дядя Уитьер и тетушка Бесси торжественно восседали рядом на богослужении в баптистской церкви.

Несмотря на постоянные укоризненные напоминания тетушки Бесси, Кенникоты бывали в церкви редко. Доктор говорил: «Конечно, религия-благотворная сила. Она необходима, чтобы держать в узде низшие классы. Это — единственное, что производит впечатление на этих людей и заставляет их уважать права собственности. Теология — неплохая штука. Ее выдумали умные старики, они понимали в этих делах лучше нашего». Он признавал христианскую религию, но никогда не думал о ней, признавал церковь, но редко показывался в ней. Огорчался неверием Кэрол, но лишь смутно представлял себе, во что, собственно, она не верит.

Кэрол же в своем неприятии догматов была непоследовательна, но упорна.